Митя Гуцуев искал маму.
Он ее почти не помнил. Даже имени ее не знал. Ее звали мама. Еще он помнил, что у него была сестра. Или брат. Старший. Или младший. Там, где они жили все вместе, Митя ходил в садик. И мама была с ним в садике весь день. Они вместе приходили и вместе уходили. Наверное, мама работала в детском саду. Сестра тоже ходила в этот сад. Или это был брат? Его звали Женя. Или ее?
Жанна Приемыхова ворвалась в распахнувшиеся перед ней двери игровой, как ураган в Новый Орлеан, вихрем подхватило и закружило всех собравшихся. Она приехала не с пустом: в увесистой папке оказались все необходимые и уже подписанные документы: Митю Гуцуева оставляли в детском доме под личную ответственность директора. Мальчика решили запереть в изоляторе. На том милиционеры и инспектор удалились.
Маша Рокотова было возмутилась, но Жанна махнула рукой:
– Да никто его не будет под замок сажать. Уйдут эти уроды, там разберемся.
Лариса снова постучала в дверь спальни.
– Митюша, выходи, они ушли. Слышишь, выходи, а?
– Вы врете все! – послышалось из-за двери. – Как лоха разводите. Я выйду, а они меня…
– Мить, правда ушли. Честное слово. Тут Мария Владимировна и Жанна Евгеньевна…
– Пусть Марь Владимировна скажет! – крикнул мальчик.
Рокотова подошла к двери.
– Митя, это я, привет!
– Привет!
– Мить, выходи, менты ушли.
– Отвечаешь?
– Отвечаю.
За дверью послышалась тяжелая возня, что-то упало.
– Ты там не ушибись! – крикнула Лариса.
Дверь приоткрылась, мальчик высунул в щель всклокоченную голову. Оценил диспозицию. Как волчонок из норы принюхался. Увидел только знакомые приветливые лица и выпрыгнул, прижался к Маше Рокотовой, обхватив ее за шею.
– Марь Владимировна! Марь Владимировна! Найдите маму мою! Ну, найдите, а?
Он поднял голову и, глядя полными слез глазами ей в лицо, снова спросил глухим шепотом:
– Найдете?
– Найду, – вздохнула Маша и прижала его голову к своему плечу.
Завтра утром отчеты о заседаниях кафедр должны были лежать на столе у декана. Марина Полякова, лаборантка кафедры политологии, заглянула на кафедру философии.
– Ириш, ты домой идешь?
Ира Корнеева вздохнула и развела руками над столом. Бумаги лежали сугробами вперемешку с цветными ручками и фломастерами.
– Все раскрашиваешь? – сочувственно вздохнула Марина.
– Раскрашиваю…
– Детский сад! Ты пошли своего шефа, или пусть принтер цветной покупает.
– Ага, ты своего часто посылаешь?
– Сравнила! Мой нормальный. Так ты идешь?
– Нет пока.
Марина попрощалась, оставив подругу оформлять разными цветами графики, диаграммы и таблицы. Откуда только берется это все в их отчетах? И вообще, кто хоть их, эти отчеты, читает? Никому заседания-то кафедр не нужны, не то что отчеты. Ладно бы дело было какое: собрались, обговорили и делать пошли. А то решают что-то, обсуждают… И что меняется?
