В деканате со мной не хотели разговаривать. «А кто вы ей?» – «Брат». – «Братьям полагается такие вещи знать!» – «Я двоюродный брат», – глупо сказал я. «Ах, кузе-ен!» – пропела секретарша, заливаясь старательным смехом. Однако она все же сообщила, что ты сдала все задания и контрольные в срок, вызов на сессию тебе послан, а дальше ни слуху ни духу. «Может быть, она еще приедет», – высказала предположение секретарша.
Но вместо тебя в деканате через несколько дней появилась телеграмма, в которой ты просила академический отпуск «по семейным обстоятельствам».
«У нее нет семейных обстоятельств!» – сказал я секретарше. «Значит, появились», – уже сочувственно сказала она.
Тогда я ей не поверил…
Я ничего не понимала. Прежде всего я не понимала ее. Почему она так себя ведет? Ей достаточно было приехать и забрать его. Я это видела ясно.
Что я о ней знала? Почти ничего. Она закончила педагогический институт и работала учительницей в приморском городе. Еще она интересовалась искусством. Поэтому поступила на заочный в Академию. Жила она с родителями. Вот и все.
Я даже не могла представить себе ее лица. Она оставалась для меня девочкой с фотографии.
Но я чувствовала, что наступил решительный момент. Настало равновесие. Стрелка весов была ровно посередине, но так не могло долго продолжаться. Я стала испытывать ужасное желание увидеть ее.
Я не могла даже сказать, зачем мне нужно ее увидеть. Мне казалось, что достаточно на нее посмотреть и все станет ясно. А потом уже я подумала, что, может быть, с нею нужно поговорить. Я хотела ей сказать, что не нужно медлить.
И я решила поехать туда, чтобы привезти к ней моего мужа на тарелочке. Это все-таки был выход. Я не понимала, почему Алик не едет к ней. Не так уж это трудно.
Я посмотрела ее адрес у Алика в записной книжке. Там она была зашифрована инициалами, но я не знаю от кого. Во всяком случае, я нашла сразу.
Я что-то наплела Алику про командировку, и он поверил. Моя ложь была абсолютно неправдоподобной, потому что в то время у меня была преддипломная практика. Какие уж тут командировки! Но Алик все равно поверил. У него и в мыслях не было, что я могу на такое решиться. Он, наверное, думал, что в этой истории участвуют только он и она. Меня он не принимал во внимание.
Мне было очень боязно ехать. Но я взяла билет, оставила дочку Алику, села в поезд и поехала.
Я ехала целые сутки и все время с нею разговаривала мысленно.
У нас получались странные разговоры. То мы с нею уступали Алика друг другу. «Нет, он твой, он тебя любит…» – «Нет, он твой, ты его жена…» То мы тянули его каждая к себе и спорили из-за него. А то мы молча сидели пригорюнившись и удивлялись всей нашей жизни и этому узелку, завязанному так крепко, что не распутать.
