нуть. Я уже не знаю «раскованное» два «н» или одно?
Ужас. Я был отличником. А ты?.. Ты еще не ходишь
в школу…
Я бы с тобой, конечно, о женщинах поговорил…
Нет, нет, это не больная тема. Просто… Когда мало
красоты в жизни, они выходят на первый план. Они
начинают занимать огромное место в жизни мужчины
из-за нехватки красоты… Вот этой красоты, знаешь ка-
кой, деревянной, зеленой, каменной. Красоты того
времени, когда все было индивидуально и красиво. Де-
ревянная ложка, резной дом, церковь, ступенька, гото-
вальня. Нельзя же жить в одинаковых домах, лежать
на одинаковых диванах, есть одинаковую пищу, чи-
тать одинаковые книги и ничего при этом не потерять.
Дети и собаки не могут восполнить этот пробел,
и у мужчины появляется много женщин. Или водка.
Что, кстати, одно и то же. Они приходят вместе…
Я многословен, правда, это потому, что ты молча-
лив. На работе я молчалив. Конечно, я там молчалив,
когда через две минуты любая моя жалкая мысль ста-
новится ему известна… Так вот о женщинах. Ну, ма-
ленькие, с ними не о чем говорить, а большие они ста-
рые. То есть знаешь, что старость, наверное, стирает эти
чудесные различия между ними и нами… Правильно?..
Нет… Внутренние остаются…
Вот так, знаешь, я говорю, я не могу прийти к како-
му-то выводу, я не могу прийти к какому-то взгляду,
быть цельной сталистой личностью. Казались правы
те, которых нет. Сейчас кажутся правы те, кто есть.
Я не могу сказать, где хорошо, где плохо. Я не могу под-
твердить вечную пословицу — хорошо там, где нас нет.
Я могу только очень ограниченно: в это время, в этом
месте, на этот период. Вот тебе и взгляды. Ну что ты,
что ты… Беги, конечно… Извини, я просто по-человече-
ски. Тебе уже года четыре есть?.. Беги… И я тронусь,
пожалуй… Ждут уже… Эти…
Что делать человеку, который не делает зарядку.
Который сонно сидит перед зеркалом не в силах со-
брать мышцы в пресловутое лицо.
Не в силах собрать мысли в форму головы.
Так и тянет лечь.
И поручить дивану!..
Пусть диван создает форму.
А я не вижу смысла ни в чем. Вот беда. И случилось
это со мной как-то после обеда и тянется до сих пор.
Любовь проходит. Жизнь проходит. Борьба становится
времяпровождением. Квартира местом для этого. Бо-
лезни поддаются лечению, но сменяют друг друга. А са-
молюбие вообще ни к чему. Как и ум, крупно осложня-
ющий нашу и без того сложную, рассчитанную на про-
стое восприятие жизнь. Есть смысл, допустим, лечить
чужие болезни, но в том случае, если он не умрет. Есть
