— Свартфлеккен, мину! — Хорст в упор пришил атакующую гадину, поймал в полете другую, с силой, как кнутом, щелкнул головой о стену. — Ганс, еще струю!
В глубине души он переживал, что не взял второго огнемета.
— Яволь, — тихо отозвался Свартфлеккен, судорожно, из последних сил, включил приемную часть мины и, дернувшись, затих — борозчатые, брызжущие ядом зубы трижды за сегодня коснулись его могучего тела.
— Отходим!
Хорст с одобрением отметил, как ловко Ганс поджаривает тварей налету, помог с балансом споткнувшейся Воронцовой и вдруг, почувствовав, что смуглокожий пытается сбежать, без всяких колебаний нажал на спуск — сдохни, Сусанин гадский!
На войне как на войне. Однако верный, испытанный в сражениях вальтер вдруг сухо щелкнул бойком — осечка. Еще, еще одна. Странно. А лже-араб тем временем бежал по галерее, поддерживая штаны, нечеловечески орал, и змеи не только не жалили его — мгновенно расползались, уступая дорогу. Странно, очень странно. Может, все дело в кобре, вытатуированной у него на заднице?
Отстреливаясь и отплевываясь огнем, серпентологи добрались до лестницы, чуть перевели дух и стали подниматься по выщербленным ступеням. Ползучих тварей хватало и тут, однако «Светлячок» в руках Ганса творил чудеса. А вот в мавзолее серпентологов ожидала беда — у надгробия лежали мертвые Бьерк и Лассе, и торжествующе шипящее змеиное племя укрывало их живым шевелящимся ковром. Правда, шипело оно не долго. Ганс захрустел зубами, страшно выругался и, выжимая из «Светлячка» последние соки, кремировал всех, и живых, и мертвых. Жал на спуск, пока не опустел баллон. Потом повернулся к Хорсту и тихо попросил:
— Группенфюрер, разрешите мне. Всю эту распросукину сволочь… Всех, всех, всех…
Молча Хорст отдал ему инициатор мины, хлопнул ободряюще по плечу Али, уважительно глянул на Воронцову.
— Пошли отсюда. Здесь воняет.
Выполнили его приказ без промедления…
Кладбище встретило их шелестом ветвей, птичьим беззаботным гомоном и утренней, холодком за ворот, свежестью — светало. Арабская ночь минула — какая из тысячи и одной?..
Однако не все еще было кончено — Ганс взвесил на руке инициатор мины, сломал кронштейн защиты тумблера, с ухмылочкой замкнул контакт. Глухо охнув, затряслась земля, дрогнул, проседая, древний склеп, шумно приземлился, спикировав с мечети, исламский священный полумесяц.
— Эх, мало взрывчатки, мало, — горестно покачал головой Ганс и первым пошагал к машине. — Как же я теперь без лаборантов-то?
