Кончики его пальцев дотрагивались до чего-то зеркально гладкого и холодного словно лед.
— Дай-ка я, — Андрон подошел, попробовал, тихо помянул всех чертей. — Вот ведь положили, сволочи, руки бы оторвать. Давай, брат, влезай ко мне на плечи, не будем ждать милостей от природы.
Однако только они собрались выполнить акробатический этюд, как единственная лампа где-то у стропил погасла, и в наступившей темноте опять заскрежетало, зловеще, глухо и таинственно.
— Вот так, бля, советское значит отличное. Лампочка Ильича, едрена вошь, на той неделе новую вворачивал…
Андрон вслепую нашарил куртку, нащупал коробок, потряс. — В зад бы ее забить неловко кому следует.
Выругавшись, чиркнул спичкой, прищурился, с огнем в руке двинулся к Тиму и вдруг застыл, недоуменно свистнул.
— Что-то я не понял, это как, обман зрения? — Разом зажег с пяток спичек, близко поднес к стене. — Что за фигня?
Не фигня, а гладкая, без малейших отметин каменная поверхность. Ни тайника, ни тем паче Флинтового имущества. Стена как стена — и не трухлявая, тыкай не тыкай пальцем — не развалится.
— Тривиальная конструкция с пружинной крышкой, — с веской авторитетностью прокомментировал Тим. — Хотя степень подгонки кромок высока, стыки практически незаметны. Это знаешь, брат, как в пирамиде Хеопса, лезвие ножа нельзя просунуть в зазоры между блоками. Зачем нам нож, мы его ломом, — изумление Тима между тем прошло, быстренько сменившись жаждой неуемной деятельности. — Сейчас возьмем струмент, лампочку ввернем. Деньги ваши, будут наши. Двинули.
Они выбрались на лестницу, но вдруг остановились, недоуменно и как-то глуповато уставились друг на друга.
— Ты чего-нибудь понимаешь?
— Не-а! А ты?
— Ни хрена!
— Ну дела, вроде не пили ничего.
Внизу в вестибюле шла обычная детсадовская суета — родители сдавали с рук на руки своих обожаемых чад. Чада привиредничали, сопливились, хотели в цирк, домой, в школу, вырасти большими пребольшими. Воздух вибрировал от гула голосов — капризных детских, увещевающих родительских, профессионально строгих поборниц воспитания. Вроде бы ничего такого особенного, банальное педагогическое утро.
— Ах как скоро ночь минула, — Андрон вытащил из кармана часы, глянул. — Ну, бля, сука, на хрен! Начало девятого. Пора в пахоту…
— Сколько? — Тим переменился в лице, тоже выругался и принялся поспешно собираться. — Нет, день сегодняшний я точно не переживу. Либо на парткомиссии в гроб загонят, либо супруга ненаглядная насмерть изведет. Эх, жаль шашлычницу так и не опробовали.
