— Маккартни не педик, — обиделась Роз за любимого битла, — и Джаггер тоже.
— Джаггер бисексуал, — хмыкнул Дикки.
— Педикам, бисексуалам и приверженкам саважефилии, — подытожил Доззи.
— Что это ты загнул насчет саважефилии? — спросил Дикки.
— Это когда не с овечками, как валлийцы, а с дикарями, как эта Ванесса, — ответил Доззи, отхлебывая лагера.
— Так тогда и наш Джон тоже баронета получит, он же тоже чеченочку пригрел, — хохотнул Тэш.
— И я что, этот… саважефил? — спросил Джон.
— А то! — почти хором пропели все.
Айсет и не знала — обижаться или нет? Юмор у них такой…
Жесткий.
Они тут со всеми так.
И по правилам их английской игры просто надо было быстро реагировать и, отбивая, перебрасывать мяч на сторону партнера.
— Вы забываете, что в обоюдном процессе не вы имеете дикарей, а дикари имеют вас, — сказала Айсет.
— Ай да Ай-сет! — воскликнул Дикки, — настоящая Ай-сет-даун!.[1]
— Скорее, Ай-сет-ап,[2] — гордо сказала Айсет.
Новости и реклама кончились.
Футболисты в белом снова бросились в свои бесполезные атаки.
Лысый француз с наглым высокомерием легко брал мяч и длинными, гибкими, словно плети, руками, выбрасывал его аж на центр поля прямо в ноги своим полузащитникам.
Стадион ревел.
Через пять минут манкуриане забили еще один гол.
— Дикки, выключай телевизор, это позор смотреть такую игру, это соучастие в кровавой бойне, это избиение младенцев, я не хочу этого видеть, — заорал Джон.
— Джентльмены, но случаю надвигающегося траура по одной выпивке за счет заведения, — сказал Дикки, беря с полки бутылку «Джонни Уокера».
— Хитрый Дикки, — ехидно заметил Тэш, — бармен понимает, что надвигается пьянка, и провоцирует ее начало крепким алкоголем.
— А я и не скрываю, — простодушно согласился Дикки, двигая стаканчики по полированной поверхности стойки.
Тэш был прав.
Все напились.
И когда в одиннадцать Дикки по древнему закону королевства объявил, что именем Ее Величества паб закрывается, Джон и иные его приятели уже успели по два-три раза сходить в туалет поблевать.
Пиво с виски… Какая дрянь!
А еще говорят о дикарях. Кто из них большие дикари? Это она, Айсет, саважефилией страдает, а не Джон. Это она английского дикаря полюбила, а не он — чеченскую дикарку. Мусаев, хоть и бандит с большой дороги, в этом она согласна с ребятами, но он до тошноты не напивается…
Айсет усмехнулась своим невеселым мыслям и потащила… Буквально потащила Джона домой. Кэбмэн сочувственно цокнул языком:
— Что, «канониры» опять продули, мисс?
