Начинало слегка смеркаться, когда мы появились на территории, хранившей в себе незримую скорбь. Наташа, перед этим тараторившая без умолку, внезапно стихла. Я чувствовал ее легкую дрожь. Меня самого знобило. Чтобы как-то успокоить спутницу, я сказал, что сегодня печальная годовщина смерти моего друга, и я обязан отдать дань его светлой памяти. Мы шли по бесконечной аллее. Кое-где, слава богу, еще можно было видеть посетителей, что несколько успокаивало. Вид живых резко контрастировал с потускневшими ликами усопших на памятниках. Мысли о тщетности нашей жизни снова завладели моей душой. Не позднее как завтра сюда принесут останки тех людей, которые еще вчера держали город в руках. На похоронах будут шикарные машины, море цветов, слезы и расплывшаяся тушь на лицах красивых дам в модных нарядах и бриллиантах. Однако тем, кто уйдет в могилы, это все уже ни к чему. Они завершили свой жизненный путь довольно печальным образом. Что может убедительнее говорить о бренности мирской суеты? Предаваясь таким печальным мыслям, я не забывал о предосторожности. Однако тревожиться вроде бы не было причины. Мы медленно приближались к роковому месту.
Все же дождь, измучивший город за эту неделю, сделал свое дело. Я пришел к выводу, что размытые следы ничего особенного следствию не дали. Сыщики для вида покрутились возле могил, сфотографировали трупы и удалились восвояси. Валяться теперь их написанным на скорую руку рапортам в пыльных милицейских архивах. Наконец мы подошли к цели нашего путешествия. Я не ошибся. Плита действительно была сдвинута. Под ней имелась пустота, вполне подходящая для тайника. Милиция, наверное, решила, что могилу потревожили во время перестрелки. Ну Бог им судья. Я не считаю наши органы глупыми и бесполезными. Однако любой человек, работающий в милиции и живущий на одну зарплату, в процессе службы часто сталкивается с совсем не бедными нарушителями закона. Волей-неволей приходится делать неутешительные выводы. А это, в свою очередь, сказывается на работе. Большие деньги управляют маленькими людьми гораздо сильней, чем привычные понятия — долг, честь, совесть. Рад бы это опровергнуть, да не могу. Ладно, в общем, я совсем не об этом.
Увлекшись изучением места преступления, я как-то забыл обратить внимание на то, кто же лежит под могильной плитой. Лучше бы я этого не делал. Потому что, когда я взглянул на памятник, глаза буквально вылезли из орбит. Здесь было два захоронения. В одной могиле лежал хорошо знакомый мне Сергей Барышев. Он был именно тем парнем, с которым я дрался из-за Виктории. Серега учился на экономическом факультете, и учился довольно неплохо. Однако его недюжинные способности не мешали слыть среди студентов известным сердцеедом. Слабый пол был от него без ума. По жизни Сергей шел легко и уверенно, никто не думал, что эта дорога приведет его так быстро к печальному и ужасному концу. Под фотографией и фамилией имелось две даты: 1956–1986. Всего тридцать лет выпало на его долю. Нерадостный итог, ставший уже историей.
