Вскочить в комнату не представляло труда. Через мгновение я услышал приближающиеся шаги. Сколько же мне пришлось ждать этого момента! Пистолет в руке слегка задрожал, когда Панкин открыл дверь дачного домика и появился на пороге. Он на самом деле был довольно импозантным молодым человеком, имеющим свой стиль и считающим себя чуть ли не центром Вселенной.
— Привет, шурави. Вот и встретились.
Он смотрел на меня спокойно и уверенно. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Я уважал противника и чувствовал, как сердце бешено бьется в груди, готовое выскочить наружу.
— Господи, какие гости пожаловали! — обрадовался Панкин. — Ты все-таки еще не успокоился? Ну что ж, я ожидал этой встречи. Вика ждет где-то рядом, правильно?
— Ну конечно. Ты ведь продумал все до мельчайших подробностей.
— А ты долго ломал голову над этим?
— С того момента, как мы расстались прошлый раз.
— Да, встреча вышла не из приятных. Но пока ты не дал сигнал этой сумасшедшей, я хочу с тобой поговорить. Мне не составляло труда убрать тебя раньше. Ты ведь знаешь, что я пойду на все. Терять-то нечего! Однако я хочу объяснить тебе все как на духу. Повторяю, убивать тебя не входит в мои планы. Я не зверь и не хочу больше играть роль монстра. Мы с тобой старые вояки, и, когда я расскажу тебе свою историю, ты все поймешь. Нет, это вовсе не раскаяние. Я шел к этому долгие годы. И если бы надо было, повторил сначала. Прошу, не перебивай и слушай. Меня зовут совсем не Дима Панкин. Настоящая фамилия Барышев. Она тебе должна быть знакома.
— Конечно, я знаю это уже давно.
— Значит, ты не так глуп, как кажешься. Видишь ли, Семен уже звонил мне, все сообщил о твоих похождениях в Вологде. Я дал слово своему брату «афганцу», что ни один волос не упадет с твоей головы. Как видишь, я его пока сдержал.
Такая откровенность, признаюсь, озадачила меня. Семен хотел как лучше, но это могло крупно повредить моей персоне. Значит, там, в Вологде, он все просчитал. Приходилось признать, что Заикин знал Женьку Барышева лучше, чем я. Во всяком случае, он уговорил его не применять силу.
— Алексей, можешь положить пистолет на стол. У тебя ведь есть еще один, тот лучше. Однако я в твоих руках. Оружия у меня нет. Томагавк войны зарыт.
Я выполнил его просьбу, но второй пистолет оставил за поясом. Так, на всякий случай. Это не смутило Барышева-Панкина. Он только грустно улыбнулся и продолжал:
— В Кашлевске наша семья жила тихо и спокойно. Все было как у других. Батя пил, мать нас воспитывала как могла. Я и старший брат были одно целое. Сергей делал все, чтобы поставить меня на ноги. Если хочешь, он заменил мне отца. Он развил во мне математические способности и мечтал, что я стану когда-нибудь великим ученым. Только сейчас понимаю, как это наивно. Везде тебя подстерегают ловушки и препятствия. Брат занимался экономикой и банковским делом. Это ты тоже знаешь, ведь ты учился с Сергеем в одном университете. Он купил мне на последние деньги импортный компьютер, после чего моя жизнь стала другой. Она приобрела смысл. Компьютеры захватили меня полностью. Тяга к точным наукам помогла освоить математику, программирование. Успехи не заставили себя ждать. Я помог брату создать уникальную программу учета в банковском деле. Благодаря ей можно было поставить все с головы на ноги в этой сложной сфере. Мы стали делать деньги. Откуда я мог знать, что масса денег, поступающих на банковские счета, грязные и ворованные? Меня, как и любого математика, интересовал результат. Сергей был старше и первым понял, в какую трясину мы влезли. Штрассер полностью контролировал его работу. Зависеть от этого подонка не входило в наши планы. Даже отец и мать отказались жить на наши деньги, чувствуя, что от них воняет дерьмом. Тогда-то я и решил разработать код, при помощи которого можно воровать деньги, отмытые мафией. Этот код знали только мы двое. Потом меня загребли в армию. Сергей остался один на один со своими ужасными дружками. Его убили за то, что Штрассер догадался о махинациях. Они, наверное, пытали Серегу, но ничего не добились. Код он унес с собой. Я оказался единственным, кто мог продолжить начатое дело. Перед смертью брат написал мне последнее письмо, где просил отомстить за себя. Я чувствовал свою вину и поклялся исполнить эту просьбу любой ценой. То, что произошло в Афганистане, ты знаешь из рассказа Семена Заикина. Это было ужасно — использовать имя и документы погибшего друга, но иного выхода я не имел. Что ждало меня дома? Штрассер легко мог догадаться, что я причастен к программе, позволяющей воровать у мафии и у него деньги. Мое лицо после контузии сильно изменилось. Пока меня лечили, не составило труда сменить фотографию в военном билете. Лицо распухло до неузнаваемости. Врачи говорили, что я мог умереть в любой момент, но только вера в справедливость и жажда мести позволяли цепляться за жизнь.
