– Я забираю степняшку!
Подошел Родовит к краю крыши, сказал:
– Добра тебе в это утро, Удал! Кажется, я еще у людей своих князь!
Тут и дети от их голосов проснулись. Крикнул дочери Родовит:
– И тебе добра, Ягодка! А теперь иди в дом!
А девочка сонной рукой волосы со лба убрала:
– Меня Ягдой зовут. Все запомнили?
А Калина с тревогой сказал:
– Князь-отец, ночью к нам степняки подходили! Близко! Падаль в поле искали.
И Удал подхватил:
– Важный, видно, мальчишка. Если они, за мертвым за ним вернуться не побоялись! – и в клетку руку просунул, за волосы Кащея схватил. – Мой он пленник! Отдай его мне!
Тут и Жар с крыльца закричал:
– Степняшку на падаль!
А Ягда подбежала к Удалу:
– Когда я буду княгиней, я посажу тебя в клетку! И тоже за волосы стану таскать!
Подумал Удал немного, решил смирением князя пронять, рухнул посреди двора на колени, голову опустил. И Калина тоже с ним рядом.
Вышел тут Родовит на крыльцо, посохом громыхнул о деревянные доски:
– Сам пойдешь к степнякам, Удал?
Ободрился Удал:
– Вон Калина со мной пойдет!
Горячо закивал Калина. Но только снова ударил князь посохом о крыльцо:
– Нет, – сказал. – Не пущу! Пока что я у людей моих князь! Пока что мне за их жизни перед богами ответ держать! И Веснуху не возвратите! И сами домой не вернетесь! – развернулся и в дом вошел.
Выдохнула Ягда, заулыбалась. Увидел ее улыбку Кащей, подумал: видимо, теперь по-хорошему его судьба разрешится.
А Жар, на эту их переглядку глядя, ноздри чешуйчатые раздвинул:
– Когда я буду князь, – и вниз с крыльца побежал, к клетке приблизился. – Когда я буду князь! – это он для Ягды одной кричал, а пламя из пасти его вылетало: – Буду тебя, тебя в клетке держать! За то, что ты степняков, врагов любишь! Ты!.. – и до того разошелся уже – целый столб пламени изрыгнул.
Занялась деревянная клетка – как соломинка в засуху занялась. Шарахнулся в клетке Кащей, а цепь его далеко не пускает. Вскрикнула Ягда:
– Мамушка! Ключ! Скорей!
Удал с Калиной к бадье с водой бросились, в которой Лада обычно гадала. Подтащили к клетке бадью, стали огонь заливать. Тут и Мамушка с ключом прибежала. А только из клетки дым, чад валит, близко не подойдешь.
Подбежал Удал, выхватил у Мамушки ключ – в самое пекло полез. А когда мальчишку из пламени вынул, когда его легкое тело опять на своих руках ощутил – как вчера, когда в поле его вязал, – только нет, не по-вчерашнему вовсе посмотрел на него, осторожно на траву положил, крикнул Ягде:
– Ладу зови. Вон как пожегся.
