— Бог мой! — воскликнул Дима, резво поднимаясь из-за широченного стола и раскидывая руки, как бы желая обнять гостя от всей своей широкой ветеранской души. — А я, честно, и не врубился! Мне докладывают: там, мол, просится один из наших, из «афганцев», он в охране работает, в частной. Говорит, проблемы имеются! Головач, да это ж ты?! Ну даешь!
Сева, хотя и был почти ровесником Димы, выглядел явно моложе и крепче. Видно, сказывалась простая, живая жизнь без участия в дерьмовой политике, в которой, куда ни сунься, вечно обретаются все эти фонды, общественные движения, не говоря уж о партиях, блоках и так далее. Такой вывод немедленно сделал вслух сам Дима, будто заранее оправдываясь за собственные обрюзгшие формы и надорванное в вечных дурацких баталиях здоровье.
— А ты, гляжу, цветешь! — И в этом завершающем штрихе явственно слышалась откровенная зависть к Севиной благополучной житухе.
— Ну, не скромничай, — усмехнулся Голованов, — и у самого, поди, не сухари жуют.
— Да это все разве главное?.. Ладно, оставим, ты ж меня знаешь, жаловаться не умею. Говори давай, что привело? А то у меня через пятнадцать минут опять болтовня начнется… — Дима, морщась, посмотрел на свои наручные часы — «Ролекс», между прочим, отметил про себя Сева, а он, даже самый, говорят, дерьмовый, в смысле без наворотов, не меньше, чем на пару тысяч баксов тянет. Не хило живет-поживает председатель Дима.
— А я тебя, если разрешишь, дольше и не задержу. Но, Дима, давай по старой памяти, сугубо между нами. Если тебе это сегодня не в жилу, я, честно, пожму твою достойную руку и уйду. Говорить?
— Эва как! — вмиг насторожился Дима. — Чего, опять гребаная политика?
— Не думаю. Скорее, уголовщина.
— Ха! Да этого добра!.. Садись, говори. Может, чего… а? За встречу! — Дима щелкнул себя по шее под скулой, обозначая знакомое всем нормальным мужикам действие.
— Так у тебя ж совет! — засмеялся Сева.
— А я их все равно слушать не буду! Тут же у меня чего главное? Boвремя щеки надувать и кивать многозначительно. А болтать они сами горазды. — Дима, уже не спрашивая, нажал клавишу интеркома и сказал: — Зайди.
Тут же в дверях появился помощник, который и сообщал Диме о приходе «афганца».
— Сеня, одна нога здесь, а другая… сам знаешь где! Организуй нам с Севой по маленькой. Ну и… кофейку? — спросил Севу. Тот кивнул. — Бегом! — скомандовал Дима и, опустившись на свое место, показал Севе садиться напротив. Все-таки чиновник — можно ж было и за длинным столом для заседаний устроиться, так сказать, по-приятельски, на уголке. Нет, видно, в руководящем кресле Дима чувствовал себя более уверенно. Ну и ладно, хрен с ним. Дело важнее, подумал Сева.
