Но время шло, а звонков не было. Каманин стал беспокоиться. Он подошел к балконной двери, открыл ее и выглянул во двор: «ауди» стояла там, где ей и положено. А телефон не звонил.
Каманин не то чтобы забеспокоился, нет, он подумал, что телефон просто отчего-то не срабатывает. Взял ближайшую трубку и поднес к уху. В ней раздавались короткие гудки. Черт возьми! Это значило, что кто-то где-то в одной из комнат не положил на место телефонную трубку! Кто?! Он же просил именно в это короткое время никому не трогать телефон, подождать! Неужели эта мелочь так трудна?
И Каманин, сдерживая нарастающий гнев, пошел по всем комнатам, проверяя трубки. И всюду звучали короткие гудки. Это уже напоминало какую-то дьявольщину. И вот наконец нашлась она, проклятая! Ну конечно! А что еще и можно было бы предположить? Внучка зачем-то именно в полутемной прихожей брала трубку, а опустила неправильно, под рычаг попал телефонный провод. Вроде и лежит на месте, а соединения нет.
Егор Андреевич расхотел ругаться — внучку он любил. А кроме нее и бабушки, то есть супруги Каманина, в этот час в квартире никого не было. Ясное дело, нет тут никакой диверсии. И он положил трубку правильно, проверил: появился длинный гудок. Ну вот, гудок, сейчас позвонит Володя и можно будет спускаться во двор. Но Володя не звонил.
Каманин с новой уже волной раздражения взглянул на часы — было без четверти восемь, и в настоящий момент он должен был войти в машину, кивнуть шоферу и сказать свое обычное: «Все в порядке? Тогда поехали».
Но звонка все не было, и Каманин почему-то решил не дожидаться и выходить к лифту. Он уже обернулся, чтобы крикнуть жене:
— Взгляни на балкон! И если этот олух увидит тебя, покажи, что я уже пошел!
И в этот момент громыхнуло с такой силой, что оконные стекла со стороны двора зазвенели, словно от взрывной волны разорвавшейся где-то поблизости бомбы.
Каманин и сообразить не успел, как сам оказался у балконной двери, перевесился через высокие перила и увидел…
Нет, такое и во сне увидеть страшно! Прямо под ним огромным факелом, извергающим пламя и черные клубы дыма, пылала его машина.
Вмиг забыв обо всякой опасности и отшвырнув в сторону свой неразлучный старый кожаный портфель с давней серебряной монограммой, Егор Андреевич бегом ринулся вниз по лестнице, не дожидаясь лифта, которой ползал в этом доме тоже по старинке — степенно и со скрипом. Шесть этажей пролетели вмиг, Каманин даже и сам успел, правда, как-то отстраненно, подумать о собственной почти юношеской прыти, и это несмотря на его полувековой с хвостиком возраст.
