Дно канавы постепенно поднималось и, наконец, поднялось до уровня земли; оставались лишь едва заметные следы обсыпавшихся краев. Туман разорвался на клочья, но я все-таки решил поворачивать назад, от канавы уже почти никаких следов не осталось – под ногами была ровная земля. Убедив себя, что ничего нового я дальше уже не увижу, я остановился, развернулся и отправился назад к лагерю, продолжая при этом всматриваться в лес, тянувшийся по обеим сторонам канавы, дно которой снова стало понижаться. Вскоре опять над краями канавы торчала лишь моя голова. Туман жидкими клубами летел мне в лицо. Я уже начал опасаться, что пройду мимо палаток, так и не заметив их. И тут я увидел какое-то движение. Туман, заполнявший канаву, поднимался мне до подбородка. Метрах в пятнадцати от меня – дальше все скрывал туман – стоял небольшой олень, судя по очертанию головы, самец-первогодок. Олень общипывал листья – совсем маленький олень, но тем не менее олень. Он поднял голову и посмотрел прямо в мою сторону. И если он увидел мою голову, торчащую из канавы, то она, наверное, показалась ему странным камнем, лежащим на земле. Я замер без движения.
Олень стоял ко мне боком. С такого расстояния я тысячу раз стрелял и попадал в мишени вчетверо меньшие, чем силуэт оленя, на которого я сейчас смотрел. И когда я вспомнил об этом, когда мои глаза и руки пришли в готовность, я понял, что могу попасть в этого оленя так же легко, как если бы его силуэт был вырезан из картона.
Олень поднял голову еще выше, а потом опустил ее снова. Я оттянул тетиву к правой стороне лица. Теперь надо было полностью обездвижить лук. На мгновение я замер, натянув тетиву до отказа, что потребовало отдать луку почти все силы, которые были во мне. Стрела была направлена прямо в сердце оленя. Так как мне приходилось целиться снизу вверх, я решил скорректировать свой прицел. Хотя, в принципе, на таком небольшом расстоянии стрела должна была лететь по прямой.
Я отпустил тетиву, но уже в тот момент, когда стрела ушла в полет, я понял, что выстрел был неточен – ненамного, но не точен. Я часто совершал ту же ошибку на соревнованиях по стрельбе из лука: слегка поднимал вверх руку, держащую лук. Услышав щелчок тетивы, олень подпрыгнул на месте и развернулся в тот самый момент, когда стрела должна была поразить его. Я даже подумал, что все-таки попал в него, но тут же пришло осознание того, что мгновением раньше я видел, как оранжевое оперение стрелы мелькнуло над его спиной и исчезло в лесу. Возможно, оно даже задело его, но я был уверен – даже не оцарапало. Отбежав на несколько шагов, олень повернул голову и посмотрел в мою сторону. Я быстро поставил на тетиву вторую стрелу, стал натягивать, но чувствовал, что внутренне собраться мне уже не удастся. Я весь дрожал, и стрела никак не хотела укрепиться на тетиве. Когда олень снова бросился бежать, мне удалось натянуть тетиву лишь до половины. Я все-таки выстрелил – стрела ушла в лес, пролетев над тем местом, где еще мгновение назад стоял олень.
