— Дайте его мне! — велел Баннинг.
Металл был холодным и тяжелым. Внезапно в голову капитану пришла пугающая мысль о том, что ни у него самого, ни у экипажа нет иного оружия, чем ножи да гаечные ключи. Космический корабль — не испанская каравелла, и членам его команды не нужно вооружаться против пиратов, дикарей или…
Или нужно?
— Идите за стюардом, — отрезал Баннинг. — Возвращайтесь вместе с ним. Мистер Андреев до конца путешествия будет находиться под присмотром, в железе.
— В железе? — брови Девона взлетели от удивления.
— Цепи… что-нибудь сдерживающее… черт, мы запрем его куда-нибудь. У меня дурная привычка пользоваться анахронизмами. Ну, давайте.
Инженер быстро пошел по коридору. Баннинг смотрел ему вслед, держа палец на спуске.
Где он видел этого парня?
Он напряг свою память, ища в ней высокого блондина, который был бы атлетом, техником, любителем Шекспира и рисования красками. Возможно, он просто читал о ком-то подобном; так много всяких историй… Подождите-ка. Братство Ростомили. Конечно. Но это же было три столетия назад!
Возможно, кто-то где-то хранил несколько клеток в специальном укрытии — после того, как эти отряды экзогенных близнецов открыли в конце концов свою тайну и влили свои высшие гены в обычный поток человеческой жизни. А потом, возможно лет тридцать назад, Инженеры потихоньку вырастили такого ребенка в резервуаре. Может быть, много таких детей. Почти все, что угодно, может произойти в том тайном замке на кромке кратера Архимеда, а Солнечная система так ни о чем и не узнает, пока план не будет приведен в исполнение.
Братство было козырной картой ранних У-людей в те дни, когда мировое правительство было слабым и неспособным к решительным действиям. Возрожденное братство должно было быть достаточно важным для Порядка. Но зачем все это? Каста Инженеров, почти военная, почти религиозная, считалась стоящей выше политики; предполагалось, что она служит людям, независимым силам и ведет войну только с неодушевленным космосом.
Баннинг похолодел. При том разрушающем цивилизацию напряжении, что существовало на Земле и с каждым днем все нарастало, он мог представить себе скрытую борьбу отдельных фракций. Не все подчинялось психодинамическим, журналистским или парламентским маневрам; эпизод с Гуманистами оставил след в душе Земли, и теперь в ночи иногда сверкали ножи. Каким-то образом эта битва коснулась и его корабля.
Он вытащил трубку, выбил ее и снова набил. Андреев пошевелился, и из его горла вырвался хриплый стон.
