– По-хе-миелие… – сочувственно поцокал языком норвежец, сделав ударение на втором слоге этого трудного, но хорошо ему знакомого русского слова. – Тоже я нехороший слишком сейчас. Беды нет в том. По-прав-лять-ся скоро станем вместе мы!
Такая перспектива пришлась очень по душе похмельному маркшейдеру. Кроме того, новый знакомый с его уморительным русским и широкой открытой улыбкой все больше нравился Андрею Павловичу.
«Вот, – думал Стеценко, – и верь этим упертым дуракам, патриотам самозваным! Русская душа, русская душа… а у европейцев вообще никакой души как бы и нету! Холодные да рассудочные, все бы им голая выгода с прибылью, за лишний грош удавятся и все такое прочее. Чушь собачья! Такие же люди, как мы, грешные. Вон какой парнюга замечательный!»
Они быстро выехали из Баренцбурга, и на колеса «Лендровера» пошла весело наматываться отличная асфальтированная трасса, соединяющая поселок российских горняков с норвежским Лонгйиром.
Лонгйир тоже проскочили с ходу. Но когда Олаф повернул направо, Стеценко вдруг понял, что это за «одно недалекое место», куда они направляются. И весело рассмеялся:
– Слышь, Олаф, ты меня не на гринписовскую ли базу везешь? К «зеленым», да? Так бы сразу и сказал, дурашка, а то, понимаешь, место у него недалекое!
Удивленный Хендриксон повернулся к своему единственному пассажиру:
– Вы противник движения природы защиты? – испуганно спросил он. – Не в силах мне повериться в такое! Да, мы туда поехали вдвоем с вами. Но куда, знать можете почему вы?
Дичайшие речевые обороты норвежца стали для Андрея Павловича уже привычными, понятными и чем-то даже нравились. Все лучше, чем беспримесный «русский матерный», которого он за свою жизнь наслушался. Кстати, английский – язык международного общения – Стеценко знал очень даже неплохо. Но показывать Олафу этого пока не собирался. Уж больно забавно норвежец язык родных осин ломает, пусть помучается.
– Да не сепетись ты, вы же «зеленые», а не «голубые». Вот этих я не люблю! Просто я с вашими ребятами и раньше, до тебя, знаком был.
Успокоенный словами, а больше тоном и улыбкой русского друга, Хендриксон не преминул воспользоваться возможностью преумножить свои знания о загадочной России:
– Это новое движение есть за планетную чистоту, «голубые»? О! Знать не приходилось мне такого. Познакомить прошу.
Стеценко буквально сложился пополам от смеха; спасибо, ремни безопасности на пол «Лендровера» свалиться не дали.
– Ну-у, ты даешь! Нет, знакомить я тебя с ними не стану, сам, слава тебе, господи, незнаком. Все проще…
