– Покажите нам ваше судно! – строго по-английски повторил русский офицер.
– Пожалуйста! – пролепетал Стасевич. Вид у него был совершенно уничтоженный, глаза испуганно бегали, лицо побледнело. – Прошу пана офицера следовать, куда ему угодно!
Осмотр судна продолжался около получаса. Русский офицер зашел в ходовую рубку, спустился на нижние палубы, заглянул в каюты и в трюм. Через полчаса он с несколько разочарованным видом поднялся на верхнюю палубу, козырнул капитану. Сделал знак матросам спускаться в вельбот, потом прыгнул туда сам. Вельбот с русскими моряками отправился к своему судну. Стоявший на верхней палубе и нервно барабанивший пальцами по леерным тросам Стасевич молча наблюдал, как взбираются русские моряки на свое судно, как поднимают вельбот на его борт, как сторожевик разворачивается и удаляется прочь от них.
Стасевич машинально оглянулся, когда к нему присоединился капитан судна. Но только когда русское судно стало скрываться вдали, агент службы бязьпеки осмелился заговорить.
– Куда делись карабины? – спросил он.
– Я приказал выбросить их за борт, – невозмутимо отвечал тот.
Мгновение агент СБ Стасевич ошалело смотрел на капитана. Потом вдруг кинулся на него, схватил за грудки, принялся орать, брызгая слюною и задыхаясь от бешенства:
– Эти карабины собственность Польской Республики! Я вычту их стоимость из вашего жалованья!..
Капитан судна как кутенка отшвырнул Стасевича прочь от себя.
– Осмелюсь доложить, пан агент, – спокойно, чуть насмешливо заговорил капитан, – что на борту судна имеются ваши водолазы. Так что если очень приспичит, карабины всегда можно поднять обратно. Только я своих людей этим делом заниматься не заставлю, не нужно мне это дерьмо здесь на судне. Мороки с ним вон сколько, а практической пользы ни на грош…
– Прошу пане!
Агент польской службы бязьпеки предупредительно открыл перед русскими гостями кабину широкого старомодного лифта с грохочущими стальными дверьми и прозрачными, сделанными из стальной решетки стенами. Вчетвером они вполне поместились туда: кроме агента, еще российский консул в Гданьске собственной персоной, адмирал Микляев и белокурая молодая женщина, Наталья Павлова. На нее, на эту женщину, чаще других поглядывал агент СБ, и не только любопытство и восхищение ее зрелой красотой можно было прочесть в его взгляде, но и что-то вроде сочувствия и сострадания из-за того, что теперь предстояло ей увидеть.
Морг порта Гдыни помещался в старинном, еще в позапрошлом веке построенном доме, когда холодильная техника находилась в зачаточном состоянии, и мертвые человеческие тела хранились в холоде просторных, глубоко под землей расположенных подвалов. В подвалы можно было спуститься на специальном, очень широком лифте, достаточном для того, чтобы в него помещались во всю длину медицинские носилки. Для живых же существовал другой лифт, поменьше и поуже.
