– Я не уверена, что это точно по тексту, но смысл именно таков. Жаль, что я читала его только на английском, но русский выучить, по-моему, вообще невозможно, во всяком случае, у меня не хватило терпения. Вот и мы считаем важным совсем не то, что действительно важно, – с грустью продолжила Дайна.
Алекс решил, что пора прекращать эти философские откровения, а то вечер начал переставать быть томным.
– За единственно важную вещь в этом несовершенном мире, за любовь! – предложил он тост, как бы ставя точку на сентиментальных излияниях Дайны.
По мере накопления количества тостов и, соответственно, уменьшения содержимого бутылки виски, обстановка становилась все более и более непринужденной, а стулья их сближались и сближались. Разговоров о высоком они больше не заводили. Глаза Дайны блестели все ярче, движенья ее становились плавнее, а небесно-голубой халатик, совершенно случайно, конечно, распахивался все чаще и чаще.
«Пора!» – подумал Алекс и пригласил даму на танец.
Танцем это можно было назвать только с большой натяжкой, а, возможно, наоборот – как раз то, что они делали, и было настоящим танцем, ведь в основе всех танцев в конечном итоге лежит сексуальность. Танец был это или нет, но они, тесно прижавшись друг к другу, медленно кружили по комнате, стараясь попасть в такт музыке и задеть как можно меньше предметов интерьера.
Правая ладонь Алекса как бы сама собой скользнула с талии партнерши на бедро, в ответ Дайна еще плотнее прижалась к нему, повернувшись так, чтобы чувствовать бедром его возбуждение, и она его почувствовала.
Оба партнера были завидно молодыми, но достаточно взрослыми людьми, не отягощенными комплексами, и прекрасно понимали, что происходит в данный момент и что произойдет дальше. Танец был началом любовной прелюдии.
Действительно, каким же нужно быть ханжой, чтобы предположить обратное. Разве могут двое молодых, здоровых, красивых людей противоположного пола, не испытывающие друг к другу как минимум отвращения, оказавшись поздним вечером наедине, в полутемной комнате, ограничиться разговорами о политике и искусстве, о работе – пусть даже они коллеги, и бейсболе – пусть даже они американцы.
Алекс был умело-нетороплив и ласково-осторожен, помня о ране партнерши. Он убрал правую руку с бедра девушки и положил ее ей на плечо. Теперь он левой ладонью гладил бархатистую кожу внутренней поверхности того же бедра, постепенно поднимаясь. Рука двигалась по ноге медленно, слегка массируя гладкую кожу, то опускаясь, то возвращаясь немного выше прежнего места, и вот, наконец, его большой палец коснулся мягких волос и стал влажным от желания Дайны.
