Сегодняшний день – особенный день, сегодня он стал если не сказочно богат, то, во всяком случае, экономически независим от жены и тестя. Сегодня он передал последние материалы и взамен получил пластиковую карту, баланс которой составлял – он проверил – ни много ни мало триста тысяч долларов, зелененьких американских долларов. И он был уверен – это еще не все, будут еще заказы – будут и деньги.
Его уже перестало волновать, что каждые десять тысяч этих денег равнялись одному сребренику. Курс одного сребреника на протяжении этих двух тысяч лет менялся бесчисленное количество раз в зависимости от конкретной ситуации и исторической обстановки. Бывали времена, когда за тридцать сребреников можно было приобрести целое состояние, а бывало, что и сто граммов липкого черного хлеба в блокадном Ленинграде или жалкой добавки к пайке в колымских лагерях, но суть всегда во все времена оставалась одна – предательство. Альберт Филозович же для себя называл это несколько по-иному – продажа информации. Продажа информации – всего-то. Какое же это предательство?! Это бизнес. На том и порешил он со своей крайне покладистой совестью и к этому вопросу больше не возвращался.
Что-то мурлыкая себе под нос, Альберт Филозович упаковал портфель, взял со стола и сунул в карман пиджака ключи от машины с небольшим замысловатым брелоком. На самом деле это была замаскированная под брелок флэш-память с информацией, которая стоила ровно тридцать сребреников. Он не стер ее, потому что решил по дороге выбросить флэшку в первую попавшуюся реку. Когда Альберт уже вышел из кабинета и направился к лифту, он вспомнил, что в сейфе остался еще и диск с той же информацией. В мечтах о Вике Альберт совершенно забыл про него, но возвращаться не стал – плохая примета, авось до завтра ничего не случится.
Лифт, будто ждавший его, гостеприимно распахнул двери и быстро спустился на первый этаж. В холле Альберт едва не столкнулся с двумя парнями, на которых он не обратил никакого внимания. А зря…
Парни были чем-то похожи друг на друга, хотя были они совершенно разного роста и комплекции, но выражение лиц – одинаковое, не оставлявшее сомнений в их корпоративной принадлежности. И если бы Альберт Филозович дал себе труд чуть внимательнее присмотреться к этим парням, то он бы понял, что парни эти из ведомства, родоначальник которого считал, что его подчиненными могут быть только люди с холодной головой, горячим сердцем и чистыми руками. Но что-то не заладилось с самого начала и получилось не совсем так, как предполагал Железный Феликс, а совсем даже наоборот – голова горячая, сердце холодное, а руки неимоверно длинные.
