— Что-то случилось? — спросил Реймон.
— А, привет, констебль, — ответила она по-английски. — Все в порядке.
Я просто никак не соображу, как лучше украсить это место. Я должна представить рекомендации нашему комитету.
— Разве они не решили устроить подобие римских терм?
— Угу. Но на все сразу нужно слишком много места. Нимфы и сатиры, тополиные рощи, храмы — что еще? — Она рассмеялась. — Черт с ним со всем.
Я предложу ограничиться нимфами и сатирами. Если мы нарисуем плохо, всегда можно будет переделать, пока у нас не кончится краска. Это обеспечит нам занятие на будущее.
— Кто сможет продержаться пять лет — и еще пять, если нам придется вернуться, — только на хобби? — медленно произнес Реймон.
Сэдлер снова рассмеялась.
— Никто. Не морочьте себе голову. У каждого на борту расписана полная программа работ, вне зависимости от того, чем именно он собрался заняться — теоретическими исследованиями, созданием величайшего романа космического века или изучением греческого языка, давая взамен уроки тензорного исчисления.
— Конечно. Я видел предложения. Они имеют какой-то смысл?
— Констебль, расслабьтесь! Другие экспедиции осуществили это, и остались в более-менее здравом рассудке. Почему бы нам этого не сделать?
Вы пришли плавать — плавайте. — Она усмехнулась еще шире. — Окунитесь с головой.
Реймон изобразил подобие улыбки, снял одежду и повесил ее на вешалку.
Сэдлер присвистнула.
— Ну и ну, — сказала она. — До сих пор я видела вас только в комбинезоне. Неплохая коллекция бицепсов, трицепсов и прочего. Занимаетесь гимнастикой?
— Такая у меня работа. Нужно поддерживать форму, — неловко ответил он.
— Когда-нибудь, когда будете не на дежурстве, загляните ко мне в каюту — позанимаемся, — предложила она.
— Я бы с удовольствием, — ответил он, оглядывая ее с головы до ног, но мы с Ингрид сейчас…
— Ну да, конечно. Я это в шутку. Ну, почти в шутку. Похоже, у меня скоро тоже будет постоянный партнер.
— Правда? Кто, если не секрет?
— Элоф Нильсон. — Она подняла руку. — Нет, не надо мне ничего говорить. Он не Адонис, это верно. И ведет себя иногда не лучшим образом.
Но у него великолепный ум, лучший ум на корабле, по-моему. Слушая его, невозможно соскучиться. — Она отвела взгляд. — И он тоже очень одинок.
Реймон некоторое время стоял молча.
— Ты очень хорошая, Джейн, — сказал он. — У нас с Ингрид здесь встреча. Почему бы тебе к нам не присоединиться?
Она склонила голову набок.
— Ей-богу, ты все-таки прячешь человеческую душу под шкурой полисмена! Не бойся, я не выдам твою тайну. И я не останусь. Уединения нелегко добиться. Пока у вас есть такой шанс, наслаждайтесь им.
