— Что-нибудь в этом роде можно устроить, — выпалил Петер и тотчас осекся. Они долго стояли в молчании, два рослых светловолосых человеческих существа, пытливо смотревших друг на друга сквозь окружавший их сумрак. Ветерок стих, тилирра знай себе пела, а река весело несла свои воды к морю.
Корабль рыскал по пространству, пока не нашел потухшую сверхновую. Капитан Дэвид Фолкейн осмотрел вращающееся ядро планеты и увидел, что оно в сносном состоянии, но выглядело оно настолько негостеприимно, что Фолкейн окрестил эту планету Обитель Мрака.
Вскоре он привел туда и другие корабли, набитые существами, исполненными решимости выжать надежду даже из этого безрадостного мира. Они знали, что времени отпущено всего ничего и, пока возможно, следует дерзать и трудиться в поте лица.
Фолкейн с сотоварищами не стал задерживаться на Обители Мрака: у них была своя жизнь. Время от времени они заглядывали сюда, чтобы проверить, как идут дела, и труженики всякий раз благословляли их.
Опустившись на Бабур, Стрэнг перестал ходить пешком; его поддерживал каркас, установленный на гравитационных санях, и теперь он мог перемещаться более или менее свободно. Туземцы поняли, что он сможет держаться на их планете молодцом и завоюет уважение ее обитателей. Он вновь и вновь доказывал им это, иногда с риском для жизни, если в здешнем необузданном краю вдруг случался какой-нибудь катаклизм вроде землетрясения или снежной лавины. Сегодня он сидел в построенной из ледяных глыб комнате и вел многочасовую беседу с существом, которое про себя окрестил Ронзалом.
Разумеется, в действительности бабурита звали совсем не так. Просто встроенный в переговорное устройство компьютер решил передать серию импульсов именно этим словом: «Ронзал». Очевидно, оно ничего не значило, хотя Стрэнгу так и не удалось выяснить это наверняка. Как бы там ни было, но со временем он и носитель этого имени стали друзьями, или, во всяком случае, их отношения были настолько близки к дружеским, насколько это вообще возможно. А кто знает, насколько это возможно?
Язык, на котором они вели свои споры, зависел от того, что именно хотел сказать каждый из них. Английский или латынь Лиги лучше подходили для обсуждения одних вопросов, а сисеман — для других (эти три слога тоже были изобретением переговорного устройства). Но все равно им то и дело приходилось ощупью искать средства выражения своих мыслей. Иногда они не могли толком разобраться даже в собственных умозаключениях. И тот и другой посвятили все свое рабочее время кропотливому наведению мостов между разными разумами и историями, но их труды были еще очень далеки от завершения.
