И я снова ощутил, что он уже не ребенок. Выпил он очень умело. Где он мог научиться? Ведь его не было всего месяц.
Я снова сел и заговорил:
— Я не спрашиваю у тебя никаких тайн, Джек, хотя ты знаешь, что мне в моей работе приходится выслушивать много тайных признаний людей, и я всегда храню доверенные мне секреты. Я прошу твоей помощи в разработке версии и программы твоего будущего поведения, которая помогла бы твоей матери избавиться от преследований.
Он нахмурился;
— Вы правы. Но самое неприятное в том, что я не могу придумать, что же рассказать вам.
— Может быть, правду?
— Док, вам этого не захочется. Поверьте мне.
— Красота — правда, правда — красота… Помнишь Китса? Он был врач, он знал лучше, Джек. Ставлю десять долларов на то, что я расскажу тебе десяток правдивых историй, которые изумят тебя больше, чем твоя история изумит меня.
— Я не приму пари, — хрипло сказал он. — Это будет нечестно.
Я ждал.
Он допил бренди, поставил стакан на стол. В желтом свете лицо его казалось совершенно изможденным. Но вот на нем отразилась решимость.
— Налейте мне еще, — сказал он, — и я расскажу вам.
— Отлично. — Бутылка немного дрожала у меня в руке, когда я наполнял стакан. — Клянусь хранить твою тайну.
Он рассмеялся странным смехом.
— Не надо клятв, док. Вы и так будете молчать…
Я ждал.
Он сделал глоток, посмотрел куда-то в сторону и пробормотал:
— Я очень рад. Я всю жизнь несу в себе огромную тяжесть, а теперь могу разделить ее.
Я выпустил клуб дыма, ожидая.
И тут он пылко заговорил:
— В основном я был в округе Сан-Франциско, в Беркли. Больше года я провел там.
Мои пальцы сжали трубку.
Он кивнул.
— Да, да. Меня не было дома месяц, но на самом деле прошло почти восемнадцать месяцев. 1969–1970 годы. — После паузы он добавил: — Да, примерно полтора года. Но из этого времени нужно вычесть время, которое я затратил на путешествия в более далекое будущее.
Пар шипел в радиаторе. На лбу Джека выступили капельки пота. Он стиснул свой стакан так же крепко, как я свою трубку. Но, несмотря на напряжение, голос его был ровным.
— У тебя есть машина времени? — выдохнул я.
Он покачал головой.
— Нет. Я могу передвигаться во времени сам. Не спрашивайте меня, как, я не знаю. — Он слабо улыбнулся. — Что, док? Паранойя? Иллюзия того, что я представляю собой что-то необычное в космосе? О'кей. Я проведу демонстрацию.
— Он обвел рукой кабинет. — Проверьте, нет ли здесь каких-нибудь тайных ходов или таинственных аппаратов. Ведь это же ваш кабинет.
