– У меня нет времени на обдумывание. – Шон не могла сдержать слезы. Они теперь всегда были наготове. Ее лицо опухло, веки покраснели. Она ни в чем не могла винить эту молодую женщину, проявлявшую заботу о ней.
– Я просто не имею права дать разрешение на аборт, пока вы в таком состоянии, – твердо произнесла врач-консультант. – Если бы с вами кто-то был, тогда другое дело. Не могли бы вы прийти завтра с кем-нибудь из близких?
Из близких? Шон покачала головой. Она никого не могла назвать. Даже Ивена. «Я ничего не хочу знать о твоих проблемах и не собираюсь рассказывать тебе о своих». Она никогда не скажет Ивену. Кроме того, если бы она ему и сказала, он ни за что не позволил бы ей сделать аборт.
На следующий день Шон пошла в другую клинику. На этот раз она подготовилась, надела костюм, взяла с собой деловой портфель. Ее глаза были скрыты за черными очками. Когда они раздвинули ей ноги, она сконцентрировала внимание на докладе, который готовила для конференции по приматологии.
– Вы выглядите так, будто находитесь за тысячу миль отсюда, – удивился молодой доктор.
Она улыбнулась, глядя в потолок.
– Да, сегодня мне есть о чем подумать. Операция оказалась более болезненной, чем она ожидала.
– Это потому, что ваши мысли бродят далеко, – предположила медсестра, подавая ей руку, чтобы помочь подняться. Шон сделала вид, что не заметила ее руки, и поднялась без посторонней помощи. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой. У нее было ощущение, что если она дотронется до теплой кожи какого-нибудь человеческого существа, то разлетится вдребезги.
Дэвиду хотелось поговорить, и это было кстати, потому что Шон надоело бодрствовать в темноте, размышляя о гневе Ивена и о том, чем он вызван.
Но Дэвиду хотелось говорить только о Мег. Он провел с ней весь день, делая снимки, плавая на маленьком каноэ и разговаривая. Казалось, они только входили во вкус. В Дэвиде заметно было воодушевление, которое беспокоило Шон. В его глазах зажегся огонек, не предназначавшийся для нее.
– Ее дедушка пел в «Метрополитен», – рассказывал Дэвид, скользнув под простыню. Его распирало от гордости, как будто речь шла о его собственном дедушке. Он заложил руки за голову. – Она даже ездила с ним пару раз в турне, когда была ребенком. Она выросла, окруженная оперой.
Дэвид рассказал и о профессиональных достижениях Мег, о том, как она сделала себе имя снимками в тумане. Шон слушала его с жутковатым восторгом, думая при этом об утреннем тумане в джунглях. Все то, что отчетливо вырисовывалось в девять часов, было в шесть утра расплывчатым и загадочным.
