– С огромным удовольствием, приятель, – журчал компьютер, – в настоящий момент мы находимся на орбите на высоте 300 миль над поверхностью мифической планеты Магратея.
– Ничего это не доказывает, – заявил Форд. – Я бы вообще не доверял этому компьютеру, если хотите знать.
– Не хотят, – вмешался компьютер, снова выплевывая кусок бумажной ленты. Я могу сказать точно, кто и как не хочет, а также представить разработку личностных проблем с точностью до десятого знака, если это поможет.
Триллиан прервала его.
– Зафод, – сказала она. – Через минуту или две мы выйдем на дневную сторону планеты, – и добавила, – чем бы она ни оказалась.
– Эй, это в каком это смысле? Планета находится там, где я сказал, разве нет?
– Да, я знаю, что там есть планета. Я ни с кем не спорю, но я бы не отличила Магратею от любого другого холодного камешка. Начинается рассвет, если тебе интересно.
– Ладно, ладно, – пробормотал Зафод. – По крайней мере, полюбуемся. Компьютер!
– Всем привет! Могу ли я…
– Можешь заткнуться, и еще раз показать нам планету.
Снова экраны заполнились темной неясной массой – планета внизу вращалась, словно уходя из под ног.
Минуту-другую они смотрели молча, но Зафода трясло от возбуждения.
– Мы сейчас летим над ночной стороной, – приглушенно говорил он. Планета продолжала вращаться.
– Поверхность планеты сейчас в трехстах милях под нами… – продолжал Зафод. Он попытался восстановить то чувство, которое охватило его перед тем мгновением, которое, как он чувствовал, станет великим. Магратея! Его подстегивало недоверие Форда. Магратея!
– Через несколько секунд, – бормотал он, – мы увидим… Вот!
Это мгновение наступило. Даже самый закаленный звездный бродяга не может сдержать восхищения, наблюдая из космоса великий спектакль восхода солнца, но восход двойной звезды – одно из чудес Галактики. Из неприглядной черноты вдруг засияла точка ослепительного света. Она медленно поднималась и выбрасывала лучи в стороны тонким лезвием в форме полумесяца, и вот уже видны два солнца – горнила света, заливающее черный край горизонта белым огнем. Яростные всплески цвета рванулись в тонкую пленку атмосферы.
– Огни восхода! – выдохнул Зафод. – Солнца-близнецы! Сулианис и Рам!
– Или какие угодно, – спокойно заметил Форд.
– Сулианис и Рам! – настаивал Зафод.
Солнца засияли в космической пропасти, и призрачная басовитая мелодия заполнила рубку: это напевал Марвин, не скрывая иронии, потому что очень не любил людей.
