Тут необходимо прокомментировать загадочные слова Петра Петровича, чтобы жителям других городов стало понятно, что имел в виду коренной москвич.
Для многих жителей Москвы столица была одним огромным гаремом, но гаремом не восточным, где женщины в кружевах и шелковых платьях под звуки арфы ублажают хозяина, предлагая подносы с пахлавой и кальяны, наполненные душистыми травами. Московский гарем — структура более изощренная. Что там Содом и Гоморра! Что там улица красных фонарей в Амстердаме или злачные места Реппербана в Гамбурге! В нашем замечательном мегаполисе каждый имеет каждого! Как в круговом танце, где нет первого и последнего; где в тесноте кольца каждый поллюционирует на ближайшего соседа; где в сферическом эросе пинок в зад воодушевляет на приставание к находящемуся впереди. Не пожертвуешь своей невинностью, честью — не получишь, не возьмешь другого! А не имея другого, разве можно утвердить себя? Блеснуть благородством и мужеством? Нет, никак! Немыслимо! Именно такой закон существования царит в замечательном нашем мегаполисе. Именно это и имел в виду коммерсант Маниколопов.
«Так что если есть желание, — продолжал Петр Петрович, — могу предложить гостиничные апартаменты, а меню ресторана “Марио” доставят нам на подносе прямо в постель». — «Соблазнительное предложение!» — захлопала в ладоши Наталья Никитична. «Я тоже хотел бы поучаствовать в этой любовной оргии, — вступил в разговор господин Завада. — Вы не будете возражать, если я приглашу в номер виртуоза-скрипача из консерватории Игоря Кушелева-Безбородько, который своим мастерством поднимет тонус наших чувств? В таких пикантных ситуациях я с удовольствием слушаю Паганини. Кроме того, у меня есть обыкновение приглашать на эротические посиделки сочинителя текстов Юрия Васильевича Кашёнкина. Этим писакой я всегда пользуюсь, его запредельные тексты злят и отвлекают. А во время этого дела отрешенность мне необходима. Есть у меня еще один замечательный прием. Когда это самое начинается, то по моему заданию ко мне поминутно входит рассыльный Ваханя. Один раз он принесет сообщение о крупных сделках, другой — предъявит банковские уведомления о поступлениях на счет долларов, третий — известит о планируемых посещениях моих антикварных салонов сильными мира сего. Молчун Яков Михайлович — очень старательный малый. Мне импонирует, что жизнью вокруг себя он никогда не интересуется. Какой-то старый тип россиянина! Впрочем, может, и сегодня таких людей тоже предостаточно. Полное отсутствие у них желания понять мир напоминает мне сосредоточенность монахов во время ночных бдений». — «У вас необычный характер либидо, господин Завада! Я совсем не возражаю против такого эксперимента. Что только не придумает человек для радости плоти! Целое море эротической изощренности! Браво! Мне нравится! А вам, Петр Петрович?» — спросила Мегалова. «В таком случае я бы тоже придумал чего-нибудь этакое. Ведь если подходить к делу творчески, с фантазией, то быстрее приходит
