Тихо постучавшись, Сонька вошла в кабинет директора интерната.
Иван Антонович сидел за столом и читал газету.
– Что, Соня? – коротко взглянув на нее поверх газеты, спросил он. Отложил газету. Снял очки.
– Иван Антонович, отпустите меня из интерната. Директор оперся подбородком на кулак и, прищурившись, долго, не мигая, смотрел на Соньку.
– Куда?
– К Исаеву, к Федору Степановичу… Директор откинулся на спинку стула:
– Откуда ты его знаешь?
– Он упал с неба… Нет, не так упал… Понимаете, он говорит – это вертикальная посадка.
– Хорошо, вертикальная посадка. И что же?
– Ну и вот.
– Я, конечно, не могу сказать, что все понимаю, но твое намерение не высосано ли из пальца?
– Вовсе не из пальца. Марина, понимаете… Марина – это его жена… не может примириться с тем, что она бездетна.
Щека Ивана Антоновича непроизвольно дернулась:
– Ты говорила с ней?
– С кем?
– Да с Мариной, женой Исаева, то есть, я хочу сказать, она с тобой говорила?
– Что вы! Я ее никогда не видела! Она живет на Севере.
– Теперь мне уже кое-что понятно: ты идешь в семью человека, с которым не только никогда не разговаривала, но которого даже и в глаза-то не видела… Соня, ты умная и талантливая девочка, но…
– У меня никаких талантов, – перебила его Сонька.
– Хорошо, никаких. Но элементарное понимание… Боже мой, куда же я задевал папиросы?
– Да вот же они, лежат перед вами. Сонька зажгла спичку.
У него так дрожали руки, что он не мог прикурить.
– Подожди, что я хотел сказать? Ах да, в глаза не видела…
– Да видела я ее!
– Где?
– На рисунке… Федор Степанович показывал мне рисунок.
– И она тебе понравилась… на рисунке? Сонька кивнула.
– Ну, тогда… – он развел руками.
– Она всю жизнь мечтала иметь девочку.
– Такую девочку, как ты, надо еще заслужить. А она лишь предстала перед тобой на рисунке… Тебе не кажется, что такое удочерение несколько м… м… необычно?
– Нисколько. Наоборот…
Директор вскочил из-за стола и нервно забегал по кабинету.
– И ты ожидаешь, что я в состоянии тебе сказать «иди»?
– Ну да.
– Даже с формальной стороны тут далеко не сходятся концы с концами… Это вопрос, Соня, чрезвычайно сложный, и твое желание – еще далеко не все.
– Значит, вы меня не отпускаете?
– Пока, конечно, нет. Я должен прежде…
– Ну и ладно! – Сонька выскочила из кабинета, хлопнув дверью.
Оставшись один, Иван Антонович снял очки и, держа их в пальцах, долго тер запястьем лоб. Потом так, никому, сказал:
