Но математик увидел мелькнувшую бумажку.
– Встань! – вне себя крикнул он Соньке.
Сонька вскочила с места, испуганно глядя на учителя. Никогда еще класс не видел его таким рассерженным.
Вениамин Анатольевич быстро подошел к Рыжику, забрал у него шпаргалку и сунул ее в карман, затем остановился возле Соньки.
На парте перед ней лежал лист бумаги, исчерченный геометрическими фигурами, от которых ломило глаза.
– Пересядь за первую парту, – тихо сказал он и, вытирая платком испачканные мелом руки, медленно пошел к доске.
До конца урока он не спускал с Соньки глаз.
Несколько раз она порывалась тайком написать шпаргалку, но он забирал у нее недописанные бумажки.
В классе повисла угрюмая тишина. Все напряженно думали над задачами, растерянно озирались.
На перемене Вениамин Анатольевич собрал тетради, аккуратно выровнял ладонью пеструю стопку.
– Останься, мне надо с тобой поговорить, – сказал он, когда ребята стали выходить из класса.
Сонька поняла, что предстоит нагоняй.
– Когда кончатся эти шпаргалки на контрольных? – спросил математик.
Сонька молчала.
– Я понимаю, – язвительно продолжал математик, – это не соответствует твоему понятию о справедливости, чувстве товарищества. Ты смотришь на это как на взаимовыручку… Но ведь это уже стало входить в систему, из-за тебя класс разучился думать. Чуть потруднее задача, никто и не пытается ее решить, все ждут твоей шпаргалки.
Вениамин Анатольевич умолк и стал нервно замысловатыми петлями и восьмерками ходить по классу. Сонька молчала.
– Ты, видимо, воспринимаешь все это как рядовую нотацию, – снова заговорил математик. – Но это не так. Их ждут электроника, космос, ядерная энергетика. – И вдруг математик снова повысил голос, почти закричал: – Кто, по-твоему, будет всем этим заниматься? Марсиане, что ли? Какой смысл в моей работе, если я буду выпускать невежд?
Только теперь Сонька подняла на него глаза.
Математик был расстроен, весь взъерошен, очки сползли на середину длинного носа.
Он как попало собрал бумаги в свой большой потертый портфель и, ничего более не сказав, ушел из класса.
И сразу в дверь проскочил маленький Рыжик.
– Я все подслушал, – сказал он. – Теперь будем шпаргалки передавать по нитке. Протянем тонкую капроновую нитку… Очкарик ее ни в жисть не заметит.
– А кем ты хочешь быть, как вырастешь? – спросила Сонька.
– Буду летчиком на сверхзвуковых!
Сонька отвернулась от него, отошла к распахнутому окну и посмотрела в светлое небо – в сияющей выси висели легкие штрихи – следы сверхзвуковых самолетов. Она вспомнила Исаева, вспомнила, как шли они в предвечерний час по берегу моря до самого интерната. И забыла, что у двери стоит Рыжик и ждет. Он обиженно пожал плечами и ушел.
