Сонька лежит в постели. На лбу у нее мокрое полотенце. Вот слабо донесся, словно пробился сквозь толщу воды, голос дежурной сестры:
– Все еще в сознание не приходит. Доктор сказал, чтобы не беспокоили.
– Нет-нет, я только посижу немножко и уйду, – ответил знакомый мужской голос.
Затрепетали ее ресницы. Свет заполнил ее испуганные глаза. Она испугалась своего пробуждения, человека, сидевшего возле нее, белой пустой палаты.
В это время тишину рванул близкий рев могучего авиационного мотора, и все охватила мелкая дрожь.
Летчик увидел, как побелело и без того бледное лицо Соньки, и поспешил успокоить ее:
– Не бойся. Это взлетает самолет. Сейчас будет тихо.
Действительно, могучий рев быстро растаял, исчез словно бы за притворенной дверью.
– Я говорила, тут ей покоя не будет, – сказала, подходя поближе, высокая медсестра. – Надо было везти в город. – Она наклонилась над Сонькой. – Ну, как мы себя чувствуем?
Сонька ничего не ответила. Она закрыла глаза и ясно увидела на мгновение серую чешую змеиной шкуры.
И снова все потонуло в размытой мгле. Она говорила в бреду, бессвязно и временами шепотом. А то вдруг произносила громко как будто вполне обычные фразы:
– Почему она выползла? Ведь у клетки двойная решетка…
Летчик всмотрелся в разгоряченное лицо Соньки, взгляд его остановился на летучих стрелочках возле уголков ее губ.
Полотенце сбилось, закрыло ей глаза. Он убрал его и поразился, какой чистый и ясный у Соньки лоб.
А полотенце было горячим, словно его только что вынули из духовки.
Летчик беспомощно оглянулся. Сестры рядом не было. Но, к счастью, в палату быстро вошел военный врач.
– Что это за визиты? Извините, Федор Степанович, но девочке нужен полный покой.
Летчик встал и пошел к выходу. В дверях он обернулся. Сонька в бреду продолжала что-то невнятно говорить.
* * *
На краю летного поля стоял знакомый Соньке старый генерал с двумя большими звездами на погонах. Он смотрел, как взлетали одна за другой тяжелые машины и круто ползли в небо, оставляя полосы черного дыма.
Вот на взлетную дорожку вышла необычная, таких Сонька никогда еще не видела, белая стрела. Внутри у нее что-то загорелось с оглушительным треском, назад рванулось длинное пламя, и стрела почти с места умчалась в небо, сразу же убирая колеса. Короткие крылья ее были отнесены далеко назад, и в полете она в точности напоминала стрелу.
