— Это все? — спросил врач.
— Все, — ответил, подумав секунду, Жак Доллон.
Теперь молодой человек проснулся окончательно.
Он попробовал пошевелиться, но это ему принесло страдания.
— Мне больно, — прошептал он, показывая рукой на левое бедро.
— Сейчас посмотрим, — отозвался врач.
Когда он наклонился, чтобы осмотреть больного, из мастерской раздался голос:
— Месье!
Это секретарь звал комиссара.
Полицейский, покинув место у изголовья кровати, вышел из спальни в мастерскую.
— Господин комиссар, — сказал служащий, — я только что нашел эту бумагу под креслом, в котором находился г-н Доллон, не желаете ли с ней ознакомиться?
Комиссар схватил бумагу, это было письмо, содержание которого было следующим:
«Уважаемая госпожа!
Если Вас не затруднит в один из ближайших вечеров подняться на холм Монмартра, приезжайте взглянуть на образцы из керамики, которые я готовлю для Салона; Вы будете для нас дорогим гостем и доставите нам огромное удовольствие своим визитом. Я говорю „мы“, так как получил радостное известие от Элизабет, которая вот-вот должна вернуться в Париж: она, возможно, будет здесь к Вашему приезду.
С уважением, преданный Вам Жак Доллон»
Нахмурив брови, комиссар вернул письмо своему секретарю.
— Обязательно сохраните это, — попросил он.
Затем он вернулся в спальню, где врач продолжал беседовать с пациентом.
Доктор сообщил комиссару:
— Г-н Доллон только что спросил меня, кто вы такой; я посчитал своим долгом не скрывать от него правду, господин комиссар.
— Ах, месье! — перебил доктора Жак Доллон. — Я надеюсь, вы сможете помочь мне узнать, что же случилось в моем доме.
— Вы нам только что об этом рассказали… Но, может быть, вы еще что-нибудь вспомните? Например, навещал ли кто-нибудь вас до того, как на вас напали люди в масках?
— Да нет, месье, никто.
Врач, в свою очередь, сказал:
— Боль в ноге, на которую жаловался г-н Доллон, не вызывает никаких опасений. На ноге я обнаружил лишь небольшой след от царапины иглой или булавкой. Маленькая припухлость вверху ранки позволяет нам предположить, что речь здесь идет о внутримышечном уколе, сделанном, впрочем, очень неловко, я бы сказал, человеком, мало сведущим в подобного рода делах. Это странно.
Представитель власти, глядя по-прежнему Жаку Доллону прямо в глаза, настойчиво переспросил:
— Вы ничего не забыли рассказать нам из того, что произошло вчера в вашем доме? Вы действительно были одни вчера вечером? Вы никого не ждали вчера? Вы уверены, что вас никто не навещал? Может быть, вы приглашали кого-нибудь?..
