— Все ясно. Надо сделать так, чтобы мы имели основания убрать этого смутьяна с корабля. Притом, чтобы никто не знал, что его арестовали за антиправительственную агитацию. Мы его отправим на гарнизонную гауптвахту как нарушителя корабельного устава… А как сделать это, подумайте…
— Слушаюсь! — коротко произнес Сохачевский.
В кубрике уже давно царила полная тишина, а Железняков беспокойно ворочался в своей подвесной койке и никак не мог уснуть. Корабельные склянки пробили два часа ночи. Выпрыгнув из койки, он направился к дежурному.
— Что случилось, Железняков? — удивленно спросил тот.
— Голова разболелась. Разрешите выйти на верхнюю палубу.
— На четверть часа разрешаю.
Над морем лежала белая северная ночь. Дул небольшой зюйд-вест. Облокотившись на фальшборт, Железняков глядел на темный водный простор.
«Итак, прощай, машинная школа, прощай, „Океан“, с твоими драконовскими методами… На днях, как объявил начальник школы, получу звание механика четвертого разряда. Тогда на любом корабле мне найдется хорошее место. Я судовой механик! Как обрадуется мама! Ведь она так долго ждала, когда я выйду в люди…»
— Анатолий… — раздался за спиной тихий голос.
— А, Федор!
— Проснулся, взглянул на твою койку, вижу — пустая. Забеспокоился, сказал Груздев. — Хочу поговорить с тобой…
— Случилось что? — тревожно спросил Железняков.
— Да, случилось. Разговор о тебе самом. Как неосмотрительно ты вел себя сегодня на баркасе! Если б не удержать тебя, пожалуй, и в самом деле стукнул бы боцмана.
— Эта шкура давно заслужила такой награды, — зло ответил Железняков.
— А чем это могло кончиться, ты подумал? В такое время! — строго сказал Груздев. — Завтра же на тебя надели бы кандалы или расстреляли. Ты же знаешь, что получилось у гангутцев.
— Знаю, все знаю. Говорят, что 95 человек на каторгу угоняют…
Осмотревшись кругом, Груздев тихо продолжал:
— И сколько матросов попало в тюрьмы, страшно подумать…
— А мы все молчим, терпим… Надо немедленно поднять команды всей Кронштадтской базы, выручать товарищей!
Груздев схватил его за руку и совсем тихо, почти шепотом сказал:
— Не горячись. Не пришло еще время, браток. А кто знает, может быть, разведывательное отделение донесло уже командиру. Вот они и ищут предлог, как избавиться от тебя. Кстати, как с листовками?
— Передал кому надо, не беспокойся, — едва слышно ответил Железняков.
На всех кораблях, стоящих на рейде, склянки отбили половину третьего.
Железняков спохватился:
