Тихий стон исходил от лежащей на кровати неподвижной фигуры.
– Лиз?
Джессика выбежала в коридор.
– Мама! Папа! Доктор Эдвардс! Кто-нибудь! Она очнулась!
Через несколько секунд в палате Элизабет собралась небольшая толпа. Элис и Нед Уэйкфилд были так взволнованы, что едва могли дышать, пока доктор Эдвардс осматривал Элизабет.
Он выпрямился и, улыбаясь, повернулся к ним.
– Я думаю, ваша дочь решила вернуться к нам.
– Доктор Эдвардс, вы самый замечательный человек во всем мире! – воскликнула Джессика.
– Это во многом твоя заслуга, Джессика.
– Моя?
Джессика вся трепетала от переполнявших ее гордости, облегчения и огромной радости. Элизабет пришла в себя, и она, Джессика, ей в этом помогла!
Элис Уэйкфилд склонилась над кроватью.
– Лиз? Дорогая, мы все здесь, с тобой. Ты нас слышишь?
Веки Элизабет задрожали, но и только.
– Доктор?
– Пусть попытается Джессика, миссис Уэйкфилд. У нее есть особый способ общения с сестрой.
Чувствуя, что все глаза устремлены на нее, и вся светясь от счастья, Джессика подошла к кровати. Все будет замечательно, она просто знала это.
– Лиз! Эй, Лиззи, пора просыпаться.
Глаза Элизабет полностью открылись. Она пристально посмотрела на сестру и облизнула пересохшие губы.
– Джессика!
– Привет, Лиз, твоя любимая сестра наконец-то здесь!
Джессика впорхнула в больничную палату с вечерней сумочкой в одной руке и большой холщовой сумкой в другой. Но она замерла на месте, увидев, что Элизабет плачет. Уронив сумки на пол, Джессика бросилась к кровати.
– Лиз, что случилось? У тебя что-нибудь болит? Я позову сестру, доктора!
«Господи, не дай случиться рецидиву», – молила она про себя.
Элизабет закрыла лицо руками и зарыдала.
– Нет, не зови никого. Я не хочу, чтобы меня кто-нибудь видел, Джес, – проговорила она, плача.
В полной растерянности Джессика опустилась на стул.
– Что ты хочешь этим сказать?
Элизабет отняла руки от лица и села на кровати.
– Посмотри на меня. Ты только посмотри на меня!
Джессика внимательно смотрела на сестру, пытаясь понять причину ее слез. Лицо Элизабет было немного бледным, но ведь нельзя выглядеть цветущей, лежа на больничной койке. Ее зеленовато-голубые глаза не искрились, как раньше, но время и отдых все приведут в норму. Джессика должна была признать, что и белокурые волосы Элизабет, обычно блестящие и волнистые, теперь свисали слипшимися прядями, но все это казалось сущими мелочами, из-за которых глупо было огорчаться, особенно после свершившегося чуда возвращения к жизни.
