Я же думал о том, каким нужно быть негодяем, чтобы, приставив лестницу, обдирать украшенную другими пагоду, беззащитную, неохраняемую, брошенную на произвол судьбы. Это худшее скотство, наверное, чем грабить новогоднюю елку в сиротском приюте: можно себе представить, с каким печальным изумлением смотрели на это средневековые жители Дельты, полуголые, нищие, молившиеся у этой пагоды, связывавшие с нею свои представления о справедливости, красоте и добре.
Мы приблизились к берегу и проплыли мимо рыбацкого поселка. Скопление хижин на сваях, окруженное кажущимся хаосом бамбуковых подмостков, перекладин, навесов, лесов: наверное, все это, как какой-нибудь музей имени Помпиду, подчинено было функциональной идее. Крыши серые, лохматые, на плоский берег вытянуты лодки. Тут же, в путанице лесов, как дома, строятся новые суденышки. Вместо улиц — светлые протоки мелкой воды, там детишки ловят сетками рыбу, всюду серо-серебристые гирлянды вяленой рыбы. Жители в соломенных шляпах, стоя по колено в воде, провожали наш баркас взглядами.
До сих пор палуба была совершенно безлюдна, экипаж нашего баркаса пил в шалаше зеленый чай. Но теперь, проплывая мимо поселка, все они пятеро вышли наружу и смотрели так, как будто прощались навсегда.
Со стороны открытого океана поселок от ветра был прикрыт лесистым мысом. Баркас наш медленно обогнул этот мыс, пахнуло ветром с мелкими брызгами — и мы увидели настоящую зеленую океанскую воду. Здесь были крупные волны, они бежали темно и поспешно, как волки с белыми головами.
— Ребята, пагода! — крикнула Инка.
Мы все вскочили. И точно: высоко над берегом на верхушке каменной черно-красной, как бы закопченной, глыбы ярко белела небольшая, как искорка, пагода. Рядом с нею на диком пустом берегу были набросаны такие же огромные темные камни. Те из них, которые откатились ближе к воде, сдерживали мощные удары волн, вода вокруг них бушевала.
Да, это была она, Змеиная пагода, другою она быть не могла. И как это здорово, черт возьми, что она оказалась именно такая! Одинокая, ясная, на диком пустом берегу.
Мотор заглох, в воду плюхнулись якоря, еще резче стал шум ветра и волн, зеленый рокот океана.
Один из рыбаков подошел к Ла Туну и, почтительно пригнувшись к нему, что-то сказал.
— Ближе не подойти, — перевел Ла Тун, — придется на челноках.
Володя, который давно уже с опаской поглядывал в кипящую у борта зеленую воду, сразу же оживился.
— На челноках? Отлично! Высадку разрешаю.
