Никаких признаков счастья — учащенного дыхания, скажем, или, на худой конец, пустоты в мыслях я не испытывал. Не было здесь и тех внешних признаков, с какими у меня ассоциируется понятие простого человеческого счастья: мягкого кресла, например, в котором приятно пораскинуть мозгами, или любимой женщины, приносящей кофе в постель и сопровождающей это простое действие словами:
— Любимый, я так по тебе соскучилась…
Планета как планета. Красиво, ничего не скажешь. Может, Бурбакис и чувствовал себя здесь счастливым, но на меня Бурбакида с первых минут пребывания навеяла скуку.
Изобретатель, конечно, увидел выражение кислого разочарования на моем лице и потому сказал быстро:
— Терпение, Шекет, планете нужно некоторое время, чтобы перестроиться от стандартного режима на индивидуальный.
Что-то щелкнуло то ли в небе Бурбакиды, то ли в моем сознании, и мир изменился как по мановению волшебной палочки.
Я сидел в моем любимом кресле, на мне была моя любимая пижама, на коленях лежала моя любимая книга «Создатель Акела», компьютеризованное издание 2088 года, по стерео показывали мой любимый фильм «Космос, дорога в бесконечность», а моя любимая женщина стояла рядом и держала поднос, на котором я увидел чашку с ароматным кофе — моим любимым, приготовленным так, как могу готовить только я и как никому пока еще приготовить не удавалось. А на противоположной стене висел забранный в рамочку диплом о присвоении мне почетного звания Академика Главной Галактической Академии Наук и Технологий.
Мою любимую женщину звали Ингой, и она родилась в моем любимом городе Иерусалиме в самый любимый мой день в году — 18 мая, день, когда родился я сам.
Неужели Бурбакис все-таки использовал гипнотические методики, запрещенные законом? Впрочем, все мои органы чувств утверждали: гипноза нет, ничего нет, кроме голой реальности, данной нам в ощущениях.
Но не стал же Бурбакис ради моего счастья создавать целый мир? Если же он сконструировал только одну планету счастья — Бурбакиаду, — то как он намерен справиться с наплывом клиентов? Ясно, что, если я дам положительное заключение по изобретению, то желающих жить здесь, только здесь и нигде больше, окажется так много, что не хватит не только Бурбакиады, но и сотен аналогичных планет.
Между тем, Инга присела на подлокотник кресла, поставила поднос мне на колени и прижалась ко мне своим жарким, упругим и желанным телом. Мое счастье перешло на еще более высокую ступень, и тут, в дополнение ко всему, раскрылся потолок, и я увидел в черном небе сверкающую звездами спираль галактики Андромеды — я уже давно стремился попасть туда, но все не получалось, и вот теперь я мчался, сидя в любимом кресле и с любимой женщиной в объятьях, к давней своей мечте, которая неожиданно стала доступной, как доступен полет на Луну в каботажном челноке.
