Ей удалось сделать несколько десятков портретов Марии, красноречивой в своем терпении, и в комнате задержания, и во время выкупа под залог. Она сделала также очень интересные фотографии других проституток, скучающих полицейских и судьи. Она была настолько удивлена атмосферой вялого сотрудничества, почти домашних отношений между блюстителями закона и нарушительницами общественного порядка, что забыла о времени.
Было почти половина десятого, когда уставшая после своего приключения с Марией, волоча тяжелую сумку с камерой, проголодавшаяся и запыхавшаяся Лаура наконец приехала домой. Она поднялась на лифте и вошла в квартиру.
Из гостиной доносился запах сигарет. Значит, Тим был дома.
– Тим? – позвала она.
Она сняла пальто, оставила сумку с камерой в прихожей и пошла на кухню.
Она прошла столовую. Стол был накрыт к ужину. Две свечи уже наполовину сгорели. В ведерке стояла бутылка шампанского.
В воздухе явно пахло грозой. Но у нее не оказалось достаточно времени, чтобы подготовиться к тому, что последовало.
Когда она вошла на кухню, перед ней откуда ни возьмись возник Тим. Он был без пиджака, мощная грудь виднелась в открытом вороте его рубашки. Лицо было красное.
По его глазам она поняла, что он пил.
– Тим, прости меня, – начал она. – Я просто не могла иначе. Надеюсь, что я ничего не испортила. Я так мечтала о сегодняшнем вечере…
Она умолкла. Он надвигался на нее так угрожающе, что она попятилась назад, в коридор, ведущий в спальню. Тим казался ей огромным, страшным. Его молчание пугало ее еще больше.
– Тебе не передали записку? – спросила она. – Я позвонила в офис, как только поняла, что не успею вернуться вовремя.
– Какую записку? – переспросил он сквозь зубы. Слова под действием алкоголя звучали невнятно, но в них чувствовался сдерживаемый гнев, и от этого они были только страшнее.
– Я звонила к себе в офис, – сказала Лаура дрожащим голосом. – Марию, мою подругу, арестовали, и мне пришлось выкупать ее под залог…
Тим недоверчиво качал головой.
– Мне никто ничего не передавал.
Лаура по-прежнему пятилась назад. Незаметно для себя она оказалась в спальне. Коснувшись кровати, она остановилась.
– Я же тебе сказала. Я попросила Мередит…
– Что мне должны были передать?
– Тим, если бы ты слушал…
– Ужин по особому случаю, – мрачно бормотал он. – Только для нас двоих. Помнишь? По особому случаю. Но ты не пришла. Я был один. И мне никто ничего не передал. Я не такой дурак.
Он как будто нагибался перед ней, сворачивался, готовился к прыжку на нее, как зверь. От его вида она побледнела.
