И Ик острым ножиком из прочнейшей стали начал процарапывать рисунок.
Кабрера повертел на ладони небольшой камешек. На двух гранях его были прочерчены тонкие линии, складывающиеся в замысловатый рисунок.
— Нет, Альварес, не более двух песо. Ты мне натаскал уже несколько тысяч таких камней. Говоришь, что откапываешь их в Андах… А может, ты их сам царапаешь?
И он подозрительно уставился на смуглого перуанца. Тот возмущенно что-то затараторил.
Оставшись один, Кабрера недоуменно пожал плечами:
— Если эти древние так много умели и знали, почему же поведали они об этом так коряво, царапая какие-то булыжники? Ведь на них, — он окинул взглядом полки, уставленные черными камнями, — полный набор фантастических изобретений и чудищ: от динозавров до трансплантации сердца!
Но никто не хочет верить в доисторические цивилизации!
А в это время пятилетний Кабрера-младший, высунув язык, неумело скреб на заднем дворе обломок песчаника перочинным ножичком, силясь изобразить старт космического корабля…
Ау, археологи будущего! Вы не останетесь без работы!..
— Сашенька, может тебе хочется полетать на махолете? Я видела сегодня в нашем Распределительном Пункте чудненькие модели! Двадцатилетний Сашенька брезгливо скривил губы:
— Не знаю…
Папа, считавший сына слишком взрослым для поучений, на этот раз решил принять участие в воспитательном процессе.
— Александр! Как разговариваешь с матерью? Ты можешь ей ответить по-человечески?
Сашенька лишь передернул плечиком:
— Не знаю…
Папа выключил «телик» и, нехотя приблизился к сыну, внимательно осмотрел его расслабленную фигуру, лежащую в шезлонге, взял за руку, нащупывая пульс, притронулся ко лбу.
— Покажи язык.
Александр лениво высунул кончик языка.
— Мать, по-моему, он болен!
— Может быть, ему дать таблетку улучшина?
— От его болезни нужны иные лекарства. Это же какой-то… живой труп! Ничего не хотеть и не мочь в двадцать лет! Это болезненное искажение в генетическом коде… Это все твоя бабушка по материнской линии виновата! Счастье нашего оболтуса, что его заболевание в наше время не смертельно. Мы в свеем Институте и не таких кретинов вылечивали. Александр! В последний раз спрашиваю, кем бы ты хотел быть?
Сашенька попытался изобразить гримаску недоумения, но папа рывком поднял его из шезлонга:
— Я покажу тебе «не знаю»! Отправлю в Институт, и будешь всю жизнь ремонтировать и настраивать мусороуборочных и очистительных роботов.
Мама тоненько всхлипнула. Засморкалась.
