— Я не голубой, чтобы его любить, — огрызнулся парень.
Однако все девочки были на стороне Лены, а их оказалось больше. Ну а мальчики не хотели ссориться с девочками.
Компания просто дождалась отъезда «Звездной дороги» и ринулась за автографами. Некоторые девочки, впрочем, пытались еще поцеловать Руслана или хотя бы его коллег, но Руслан пресек это безобразие в корне, объявив:
— Это лишнее. Губы вон того пацана имеют точно такой же вкус. И любого другого — тоже. Пусть он овладевает вами посредством своего тела. А я овладеваю вами через посредство своих песен. Слушайте их, и если музыка войдет в резонанс с вашим телом, то вы почувствуете больше, чем ощутили бы в постели со мной.
Когда микроавтобус отъехал от ночного клуба, басист Дима меланхолично произнес, глядя куда-то мимо Руслана:
— А по-моему, ты гонишь.
Слово «гнать» в его лексиконе означало «говорить ерунду» или «парить мозги».
— Зато как только я представлю, как они будут онанировать под мои песни, мне сразу хочется большой, но грязной любви.
— Неужели это для тебя высший признак успеха? — удивилась Оксана.
— Однажды пьяный скульптор Герман Колесников сказал, что жизнь — это продукт совокупления неба с землей. И, между прочим, привел эту мысль в обоснование того, что в жизни нет ничего важнее секса. Я, впрочем, так не думаю и именно поэтому предпочитаю, чтобы девочки в период полового созревания трахались со мной через посредство моих песен и своих собственных рук — а не отдавались бы мальчикам, которые вечно забывают про презерватив и про существование залетов и болезней.
— Ну да! — весело сказал барабанщик Паша. — А по-моему, они все сейчас накинутся на того парня, которого ты предложил им на замену. Раз у него такой же вкус, как у тебя — то они его и трахнут все вместе прямо на тротуаре.
На этой мажорной ноте «Звездная дорога» прибыла к скульптору Герману Колесникову и ударилась в загул. При этом женский пол усиленно приставал к Герману, требуя то ли рассказать поподробнее про совокупление неба с землей, то ли доказать на деле, что в жизни нет ничего важнее секса. Но Герман был слишком пьян и оттого крайне неразговорчив и полностью асексуален.
Пробормотав: «Бутылка вина — одна сатана», — скульптор рухнул в бесчувствии у подножия незаконченной статуи «Генрих VIII убивает свою жену» и более ничего не говорил.
А статуя, между тем, заслуживала отдельного рассмотрения. Дело в том, что на кровавом короле Англии Генрихе Восьмом из одежды была только корона, а на коленопреклоненной Анне Болейн (автор утверждал, что это именно она) — и того меньше: только повязка на глазах. Венчал композицию большой меч для отрубания голов, воздетый к небу в руке злого короля, как смертоносный фаллический символ.
