Но неожиданно женщина первой обратилась ко мне:
— Молодой человек, у вас щека порезана. С вами все в порядке?
Надо же, может, она тоже не местная?
— Ничего страшного, расцарапал случайно. А вы не подскажите, где здесь улица Гагарина?
— Вы идете в противоположном направлении. Вам вон туда, — и она показала рукой в сторону, откуда я приехал со Столицы.
— Это недалеко от Васильковского кладбища?
— Да, там близко будет. Идите ко мне под зонтик, я проведу вас до магазина. — Я нагнулся к ней под зонтик, но предлагать его понести самому, хотя я был выше ее ростом, не стал, это было бы нагло. — А вы откуда к нам приехали?
— Я со Столицы, к маме своего друга приехал в гости, адрес есть, а города совсем не знаю, еще и под дождь попал.
— А почему к маме друга, а не к самому другу приехали?
— Он умер прошлым летом, вот решил его мать навестить.
— Какой ужас, а как друга звали, может, я знаю?
— Вряд ли, они переехали сюда сравнительно недавно, года два назад.
— И все же как? — Женщина-таки решила выяснить имя Димки. Я посмотрел ей в глаза и за внешне приятной и благовидной улыбкой уловил еле заметное напряжение. Губы женщины по-прежнему улыбались, но глаза, я эти глаза уже точно где-то видел! И при этом совсем недавно! Но где?!
— Тимур Мамаев, — я соврал и не сводил глаз с ее лица.
Ее глаза потускнели, улыбка чуть дрогнула, но тут же лицо ее вновь приобрело прежнюю приветливость.
— Нет, этого мальчика я не знаю. Но помню, что прошлым летом на улице, которую вы назвали, умер сын моей знакомой. Подождите, как же его звали? — Она подняла брови кверху, на лбу ее образовались складки, женщина даже чуть замедлила шаг. — Кажется, Дима, а фамилия, О… О… — женщина с выжиданием посмотрела на меня, но я на уловку не поддался. — Обухов, точно! — И лицо ее просияло сначала в радостной улыбке, а затем, как бы вспомнив, что человек все-таки умер, она скорчила сострадательную гримасу.
Кто ты, черт подери, такая и что тебе от меня нужно?!
Женщина тем временем взяла меня под локоть и еще ближе придвинулась ко мне.
— Ну и времена сейчас пошли, молодежь умирает… — последнее слово она чуть мелодично протянула, с такой интонацией можно говорить о любви к зефиру, но никак не о смерти молодежи.
— А как вас зовут? — при этом я специально нарочито приветливо улыбнулся.
Женщина тут же улыбнулась мне в ответ:
— О, у меня очень старинное имя. Я совершенно ненавижу отчеств, это старит, поэтому разрешаю всем называть меня просто по имени — Анилегна.