– Керри, дай мне посмотреть, – пробормотал он сурово, опустившись рядом с ней на колено и осторожно осматривая окровавленного щенка. – Есть пульс. Давай вынесем его на свет.
Он зашагал по берегу обратно к таверне и аккуратно положил щенка на ступеньки. Вскоре Кристос и Даниела вместе с ними осматривали раненого щенка.
– Я позвонил Джонатану, он отвезет его в лечебницу и, может быть, избавит от страданий, – бесстрастно сообщил Кристос.
– Нет! – закричала Керри, бросившись на колени рядом со щенком.
Алексис смотрел, как она гладила щенка по окровавленной голове.
– Керри, будь благоразумной. Он не протянет здесь целую ночь. Я даже не знаю, как ему удалось добежать до пляжа. Я видел, как они гнались за ним, и поэтому пошел за тобой. Я понимал, что ты вмешаешься, если увидишь его.
Почему все так жестоки? Этот вопрос вертелся у Керри в голове. Слезы текли у нее по щекам, и она, рыдая, попросила:
– Мы должны дать ему шанс. Алексис, пожалуйста, дай ему шанс!
– Кому он нужен? Это произошло, потому что он бездомный. Люди жестоки, Керри, это жизненный факт. А теперь, если хочешь помочь, принеси мне несколько полотенец с кухни. – Он повернулся к Кристосу, который смотрел на неохотно удалявшуюся Керри: – Ты знаешь этих парней?
Кристос кивнул.
– Они из палаточного лагеря, что находится вниз по дороге.
Алексис больше не произнес ни слова. Керри принесла ему полотенца, и через четверть часа Джонатан, местный ветеринар, увез щенка в свою лечебницу.
– Идем. Нам пора уезжать. Давай попрощаемся с нашими друзьями, – сказал Алексис, когда они проводили ветеринара.
Керри проигнорировала его слова. Она хотела поехать вместе со щенком, но Алексис не позволил ей этого сделать, и, хотя она была готова устроить сцену, ей пришлось уступить.
– Керри, – тихо настаивал он, наклонив голову и шепча ей на ухо, – я думал, мы договорились, что, когда я говорю «поехали», ты поднимаешь свою хорошенькую задницу и идешь. Нас ждет такси. А теперь поблагодари наших хозяев.
Не угроза в его голосе, не металлический блеск в его глазах, а лишь хорошие манеры заставили Керри сделать то, что он хотел.
Таксист включил для них традиционную греческую музыку. Это была хорошая идея, поскольку молчание было невыносимым. Керри думала о том, как жестоко поступили со щенком, а Алексис не испытывал радости оттого, что Керри не хотела ему подчиняться.
Она бросила на него взгляд из-под длинных ресниц. Его упрямое лицо время от времени освещалось уличными огнями.
