— Товарищ командир, дозвольте мне, я слазию. Из строя стартовой команды вышел подвижной маленький красноармеец. Он был очень маленького роста. Это был один из тех наших бойцов, которые, идя в строю позади других, на доске соревнований оказываются впереди всех.
— Дозвольте, товарищ командир, а?
— Что вы, сорветесь еще, чего доброго! Глядите, какая высотища! И веревка тонкая, не дотянешься.
— А вы за меня не сомневайтесь, товарищ командир. Только дозвольте, я — вмиг!
Он с невозмутимым спокойствием снял сапоги, размотал портянки, сбросил шинель, поплевал на ладони, прикинул на взгляд высоту и полез по тонкой, в мизинец, веревке к оболочке стратостата. Внизу все онемели в напряженном ожидании. Красноармейцы растянули на руках брезент.
А он все лез. Останавливаясь, он отдыхал, затем он лез дальше. Добравшись до оболочки, он легко распутал узел веревки и спокойно спустился вниз, встреченный восторгами, аплодисментами и щелканьем фотоаппаратов. Все это заняло не больше
пяти минут. И имя т. Терещенко Федора Карповича, бойца-переменника, сельского коммуниста и физкультурника, было занесено на памятную доску первого советского стратополета.
Теперь все было в порядке. Прокофьев, Годунов и Бирнбаум влезли внутрь кабины. Стали испытывать подъемную силу стратостата.
— На поясных дать слабину!..
Гигантская груша стратостата зашевелилась, подобралась.
— На поясных дать свободу!..
Теперь оболочку удерживали только стропы, на которых висела гондола. Гондолу поддерживала стартовая команда.
— Отпустить немножко гондолу!..
— Поясные держать!..
Гондола поплыла вбок и неуверенно опустилась… Сырость, туман навалились на стратостат, пропитали его влагой, утяжелили его на шестьсот килограммов, страшным балластом нависли на, его оболочку. Попробовали облегчить стратостат за счет балласта, сняли несколько мешков с дробью, сняли все лишнее, но этого было недостаточно… А снимать еще балласт было уже небезопасно. Это был маневренный балласт, необходимый для успешного полета и нормальной посадки.
Полет отложили.
Ругаясь в небо, в тучи, в барометр, мы уныло покидали аэродром.
Гараканидзе рванул красную вожжу разрывного приспособления, на верху оболочки, с боку ее раскрылось зияющее отверстие, и оболочка стала медленно опадать. Большая толпа, ждавшая на Ленинградском Шоссе старта, стала разочарованно разбредаться, и уже ползли вздорные толки, уже доброжелатели шептались, что конструкция стратостата того-с, с изъянцем, просчитались, дескать, куда нам в стратосферу. Как факт передавали, что при попытке выпустить стратостат, оболочка у него лопнула «по всем швам».
