Поскольку ни Винни, ни Люси не хотели говорить об этом с отцом и Винни колебалась, стоит ли вмешивать сюда Альберта, это ложилось на Летти. Она знала, что не сможет вынести выражения его лица. Она переговорила с доктором Раддом и получила печальный и сочувственный ответ: болезнь зашла слишком далеко, чтобы санаторий мог помочь, и продажа магазина с этой целью бессмысленна.
Рождество было невеселым. Дэвид, вынужденный проводить его с родителями, все же ускользнул вечером, в день, когда слугам дарят подарки, но как раз в этот вечер Летти пришлось остаться дома. Маме стало хуже, и она не вставала с постели; Летти чувствовала, что не вправе ехать куда-то развлекаться.
Разговоры велись вполголоса. Дэвид заехал на пару часов, чтобы переговорить с Джеком; заглянул дядя Уилл, чье богатырское здоровье только подчеркивало бедственное состояние сестры. Обычное рождественское веселье ушло, в квартире царила гнетущая атмосфера, несмотря на то, что и дядя Уилл, и дядя Чарли были здесь вместе со своими семействами. Казалось что каждый чего-то ждет, не смея сказать – чего.
Отец говорил мало и большую часть времени проводил с женой. Он просто до неприличия не обращал внимания на Дэвида. Летти предпочла не замечать этого, убеждая себя, что он почти так же ведет себя с Джеком. Несомненно, для него сейчас было бы лучше, если бы в доме не было посторонних.
К январю нервы у Люси были в таком состоянии, что она начинала плакать в самый неподходящий момент: накрывая на стол, вытряхивая половики, иногда – читая книгу. Однажды она разревелась, когда мылась на кухне, и Летти пришлось успокаивать ее.
– Тише! Мама услышит!
В такие моменты она совершенно забывала о произношении. В горе она была обыкновенной кокни, но это не заботило ее.
– Я… я не вынесу этого! Не вынесу! Без мамы… Слова прерывались рыданиями.
– Мама еще долго будет с нами. Смотри, чтобы она не услышала таких разговоров. Ей сейчас нужны силы.
Сама она весь день старалась держаться. Ночью же все было по-другому. Ночью в ее голове рисовались картины, в которых мамы уже не было с ними и папа пытался справиться с горем; бедный папа! Она зарывалась лицом в подушку, но это приносило лишь временное облегчение.
Сейчас ее опорой стал Дэвид.
– Не нужно сдерживать себя, – сказал он, когда она, смущаясь и стараясь подавить слезы, вдруг разрыдалась, уткнувшись ему в руки. Она думала, что никогда не остановится. – Пусть все выходит наружу, дорогая.
