– Эх, чертовщина! До чего мне все это нравится! Сердце так и поет, сам не знаю отчего! Так значит, я ваш кузен? Ах, кузина, если бы я мог выбирать себе звание, я бы совсем не родственником вашим хотел быть! Я начинаю входить во вкус! Родство с вами для меня великая честь, это так; но ведь бывает же, что честь шагает в ногу с удовольствием, не правда ли?
Мы уже подходили к дому, и я почувствовал в эту минуту, что она замедлила шаги, чтобы успеть ответить.
– Я не совсем поняла вас, господин де Ля Валле, – сказала она веселым голосом. – На какое такое звание вы намекаете?
– Ах, черт меня побери, кузина, – сказал я. – Не смею продолжать: ведь я обязан вам уважением, хоть мы с вами теперь и родня; но если когда-нибудь вам, паче чаяния, придет охота обзавестись другом жизни, как бы сказать… ну, одним из тех, которых не отсылают в дальнюю комнату, а за их смелость кладут спать рядом с собой – как бишь у вас называются такие люди? У нас их называют мужьями, а здесь как-нибудь по-другому? И если, к примеру, найдется хват, который получит такую должность, так согласится ли он променять ее на титул родственника, полученный мною от вас? Ответьте по совести. Вот моя загадка, отгадайте же ее.
– Я дам ответ на твою загадку в другой раз, – сказала она, дружелюбно взглянув на меня. – Она мне понравилась.
– Да, милая кузина, – ответил я, – из нее может получиться что-нибудь путное, если захотеть над этим подумать.
– Да, но теперь молчок, – сказала она, – здесь неподходящее место для шуток.
Мы как раз подошли к дверям, ночь уже наступила.
Нам отворила Катрин; она была сильно озабочена своей дальнейшей судьбой и планами мадемуазель Абер.
Не буду распространяться о том, как любезно она нас встретила и как уверяла, что не хочет и думать оставаться у старшей сестры. И она не лицемерила, ибо ей пришлось бы перейти в полное распоряжение мадемуазель Абер-старшей; конечно, в интересах истины следует отметить, что за все время совместного житья мадам Катрин всячески увивалась именно вокруг старшей, побаиваясь ее властного и придирчивого нрава, тем более, что та командовала всем домом.
Но теперь сестры разъезжались, и это меняло всю картину; гораздо приятнее было перейти к младшей, которою мадам Катрин сама могла бы командовать.
Катрин сообщила нам, что старшая ушла и будет ночевать у одной из своих благочестивых приятельниц, из боязни, что встреча с младшей при теперешних обстоятельствах неугодна богу.
