Но Саша вырос, успешно поступил в юридический институт, окончил его, начал работать. Он стал вполне самостоятельным и больше не нуждался в её опеке. Младшему Кириллу уже исполнилось 15 лет. И Полина сказала себе: «С меня хватит! Я больше так не могу!»
Самым сильным её желанием было вообще куда-нибудь уйти, уехать, забрав с собой Сашу, но бросить остальных детей она не могла. Хотя все они были уже вполне взрослыми и самостоятельными. Алла училась в институте, Геля заканчивала школу. Каждый мог сам о себе позаботиться. Однажды она об этом так и сказала мужу.
— А чем займёшься ты? — немного ошарашено спросил Антон.
— Пойду работать!
— Куда? У тебя нет образования, нет специальности!..
— А ты рассчитывал, что я до смерти буду вашей нянькой-хозяйкой? резко спросила Полина.
— Милая, что с тобой? — удивился Антон. И Полина поняла, что ему остаётся теперь только удивляться. А заставить её переменить своё решение он не сможет.
Как раз в те дна, когда Геля легла в больницу, Полина и познакомилась с женщиной — психологом из кризисного центра. Та сначала занималась дочерью, а потом обратила внимание на саму Полину.
— Вы не хотите как-нибудь зайти к нам в центр? — спросила она.
— Я? Зачем?
— Мы вам попытаемся помочь… — ответила психолог так, будто все проблемы и беды Полины были написаны у неё на лице крупными буквами, приходите, пожалуйста, в любое время. Вот завтра у нас коллективный тренинг…
Полина подумала сначала, что это нужно, чтобы помочь Геле справиться с нервным срывом и пришла.
И с первых же минут пребывания на занятии поняла, что это нужно ей. И что больше всего она устала от одиночества, оттого, что рядом не было людей, которым можно высказать до конца всю свою боль. Полина начала ежедневно посещать занятия в кризисном центре. Она занималась в группе, где каждая женщина могла открыто рассказать о своих проблемах, выслушать мнение других таких же женщин. А потом была длительная и трудная работа на сеансах у психолога. Полина выходила после них как выжатый лимон, но с каждым разом ощущала в себе прилив какой-то новой энергии.
Самым сложным было научиться откровенно рассказывать о себе, о том, что мучило многие годы и было загнано в самые потайные и тёмные закоулки души. На то, чтобы всё наболевшее освободило её, обретя словесную форму, ушло едва ли не полгода. И когда она рассказала о себе всё, вычерпала всю себя до донышка, ей стало так легко, что она впервые за долгие месяцы посещения кризисного центра расплакалась и долго не могла успокоиться. Но её не успокаивали, ей дали вдоволь выплакаться. А потом началась ещё более трудная работа. Полина должна была переосмыслить всю свою жизнь, поглядеть на неё с иных позиций. Это было неимоверно сложно, но Полина после того, как облегчила свою душу исповедью, была к этому готова и смогла это сделать. Это был очень странный и нелёгкий процесс — ничего не придумывая, сотворить новую реальность, в которой можно будет жить дальше.
