— Потому что мертвым все равно где лежать и гнить…
Возразить на это было нечего, я согласно покивал и направился к выходу.
— Так ментов ждать или нет? — крикнул мне вслед военный.
— Я их сам не люблю.
— Ты узнал, что хотел?
— Как же я мог узнать, если он мертв уже несколько часов?
— Ну и что? Может, кто другой знает? Ты никого больше не спрашивал? А что хотел узнать?
Я остановился и повернул обратно.
— Казнокрад создавал алиби Шарику, и мне хотелось узнать, кому еще так помог…
— А… — военный вгляделся в мое лицо и, видимо, не найдя ничего интересного, отвел взгляд. — Значит, это ты Шарика убил, а теперь совесть мучает, решил, что не того замочил?
— Не я, иначе не стоял бы перед тобой, а давно плыл вниз по реке со спутанными колючей проволокой руками, — вздохнул я. — Ты, что, не знаешь, как бандиты проводят следствие?
— Вниз по реке тоже легкая смерть, даже после пыток, — усмехнулся военный. — Не ты, так не ты. Тогда шагай отсюда, да быстрее, а то скажу браткам, что это ты Казнокрада убил.
— Я-то тут при чем? — меня ошарашила подобная логика. — Тебе любой без экспертизы скажет, что его убили вчера вечером или этой ночью.
— У нас экспертов нет, — военный почесал голову, сдвинув рваную вязаную шерстяную шапочку. — Без них пока обходимся. Мы людям верим — тому, что они скажут. Ты последний, кто его видел…
— Да, последний, только обычно еще добавляют, кто видел его живым, а я его видел только мертвым…
— Ты уже уходишь, или хочешь еще что- то узнать? — военный достал из кармана мобильный телефон и начал набирать номер. —
Сейчас вызову бригаду неотложной помощи, они тебе быстро кости переломают…
— А ты чего так переполошился? — полюбопытствовал я немного нервно. — Я вроде никого здесь не трогал. Сообщил неприятную новость, так и то по твоей просьбе: сам же попросил, если увижу, что Поликанов мертвый — то тебе рассказать…
— Лучше уходи, — военный задумчиво посмотрел на мобильник и засунул его в карман. — Плохая связь, все-таки далеко мы от города. Когда нужно, никогда не дозвонишься. А мне сказали большие люди: если кто будет расспрашивать о Казнокраде или Шарике, немедленно звонить. У тебя деньги есть, рублей так триста, чтобы я о тебе забыл?
— Уже ухожу, а денег нет, — я зашагал к лесу, пробурчав себе под нос. — Не думал, что и вы под братвой ходите…
— Мы все в этой жизни под кем-то ходим, божьи люди под богом, а все остальные под братвой, — донеслось мне вслед. — А ты иди, болезный, своими ножками, пока можешь.
