– Шаманка? – Ганалчи высоко поднял брови.
– Да. Шаманка. И, когда она умерла, Умун пришел к людям…
– Шаманка была, – сказал. – Но ее никто не видел. Умун слепой…
Мы все еще были рядом с тем местом, где совершилась тайна, и я спросил:
– Скажи, Ганалчи, а что ты знаешь об этом?
– Много…
– Но что? Расскажи мне.
– Это наша вера… Ты не знаешь… Никто не знает. Не верит… Не надо говорить.
– Ты считаешь, что кто-то прилетал? Он молча кивнул.
– Но куда все пропало? Ты сам говорил – там ничего нет…
– Улетел, – просто сказал он, совсем так, как о нымгындяке. – Улетел. Нету. Ты не поверишь. Это моя вера.
В тот день мы так и не смогли улететь с Вювю. Что-то испортилось в вертолете. Я не вникал. Спросил только у командира:
– Что, могли упасть?
– Не упали же… – ответил он с улыбкой. – Машина хорошая, легкая.
Он связался с проходившим недалеко по курсу почтовым АН-вторым, сообщил о месте нахождения, просил передать в порт, чтобы доставили деталь.
Почтовый ответил:
– К вам завтра во второй половине дня придет МИ-два. Ждите. Ни пуха, ни пера, ни плавника, ни хвоста.
– Зимуем, – сказал Борис – Считай, что только послезавтра выберемся. Будем с рыбой.
Никто не переживал из-за вынужденного сидения. У пилотов оказалась отличная зимняя палатка, спальные мешки, были они и у нас с Кешей, и даже керосиновая печка. Обжились быстро, орудуя с Кешей на таборе, летчики ушли на талицы кондачить. Клев по-прежнему был ярый.
Утро солнечное, чистое, с легким морозцем. Я плохо спал ночь, вспоминая прошлое, то, что пришлось мне испытать тут, на Вювю. Словно наяву приходил Ганалчи и молча стоял рядом в слабом свете керосинового пламени.
Я просыпался, высовывал голову из спальника, захваченный радостным чувством встречи, но никого не было. Сладко похрапывали летчики, да гудел могучей грудью Кеша, иногда вскрикивая во сне.
И снова грусть по утраченному, по пережитому и пройденному сжимала мне сердце, и я опять в который раз повторял в мыслях одно и то же: «Где-то все тут и было…»
– Слушай, ты ведь Макара Владимировича Почогира знал? – спросил Кеша, когда мы, напившись чаю и позавтракав холодными хариусами, собирались идти на рыбалку.
Летчиков и удержать нельзя было, клюнули кое-как, отхлебнули чая – и бегом на реку. Мне кондачить уже вроде бы и не хотелось, по ноздри наловился вчера, да и Кеша, заядлый рыбак, не спешил на добычу.
– Знал, – ответил я, соображая, что Макар Владимирович Почогир и Ганалчи – одно лицо.
