И под самым стеклянным колпаком вертолета два стремительно мчащихся к своей гибели зверя. Я знаю, как стреляет Кеша. И то, что смазал он, не случайность. Боялся, не пойдут по ручью волки. Он эти места знает. Загнал их в ручей. Хочет добыть обоих.
– Скажи командиру, – кричит мне второй, – не спешил чтобы! Надо гнать по распадку. А у гольцов вывести на выстрел.
Я передаю. Вижу и распадок, и гольцы, и волков, которые, словно подчиняясь задуманному людьми, уже стелются вдоль распадка по левому его срезу. Над правым громадным козырьком застыли снежные задувы. А левый – гладкий и удобный для бега. Звери заметно увеличили скорость, но вертолет по-прежнему висит над ними.
Командир снижается, еще сокращая расстояние. Я отчетливо вижу волков. Впереди волчица…
Мне становится не по себе. Я забываю вдруг про то, что мы сюда прилетели специально на волчью охоту, что стая, если ее не отстрелять, учинит в стадах кровавую бойню, что могут пострадать и люди: Бобыль, Васька, Шурка с Таней, их дети… Сейчас мне мучительно хочется одного: чтобы эти двое спаслись.
Вовсе не от страха вымахнула из скрытни волчица. Мать поняла всю нелепость поступка своего ребенка, страсть защитить его, увести из-под выстрелов заставила это сделать.
До боли сжимая скулы, я едва удерживаю крик отчаяния, все во мне всколыхнулось, все панически закружилось, толкая на какое-то страшное безрассудство, лишь бы только остановить эту охоту. Любой ценою! Любой!… Я протестую!…
И вдруг волчица с полного бега делает стремительную скидку. Большое тело, вмиг подобранное, ядром перелетает через распадок, исчезая в сугробе под толстым козырьком надува, туда же летит и ее ребенок. Подрезанный двумя тяжелыми ударами наст срывается с места, и снежная лавина скрывает следы звериной скидки.
А командир уже развернул вертолет для боя. Но внизу тишина, и я скатываюсь туда, захлебываясь от радости, ору:
– Бей! Бей их! Бей!
Кеша пожимает плечами, тянет шею за борт. Борис с открытым ртом и выброшенным на изготовку карабином застыл у иллюминатора. Второй в недоумении разводит руками.
– Где они?
– Были, – говорит Кеша, встает в сердцах, сбрасывает ремень и захлопывает дверцу. – Как это зараза выскочила – все! Я понял, охоты не будет.
– Какая зараза? – спрашивает Боря.
– Волчица… Я ее, суку, знаю. – И плюется.
А я хохочу, облапив бочку, и, как Кеша во сне, бодаюсь с ней.
– Упустили… упустили… упустили.
– Чему радуешься?! – говорит Борис. – Стрелять надо было – охотники!
