— Похоже, я в самом деле где-то валялась. — Она через силу рассмеялась. — Ну что ж, день теплый, можно пройтись в одном платье. Но придется зайти домой переодеться — не тащиться же в таком виде на вечеринку.
— Я тебя провожу, — предложил Рик.
— Ты забыл поставить знак вопроса в конце фразы.
— Это просто необходимо, — настаивал Рик. — Вдруг ты опять упадешь на улице, а вокруг чужие, никто не знает, кто ты и где живешь.
— А ты знаешь?
— Знаю.
— Постой, постой… — Танчо наконец соизволила внимательно взглянуть ему в лицо. — А я еще думала: то-то физиономия знакомая! Я же видела тебя на лестнице! Ты что, из знаменитой двенадцатой квартирки? Никак Сержа приятель?! — Она презрительно наморщила носик, будто уловила неприятный запах.
— Что-то имеешь против меня?
— Ничего. Ты даже милый. Только я тороплюсь. В семь мы собираемся группой — отмечаем окончание сессии.
— Почему бы нам не пойти вместе? Деньги у меня есть. Возьмем пузырь, закуски на твой выбор…
— Нет, — отрезала Танчо. — С ТОБОЙ я туда не пойду.
Прежнее высокомерие к ней вернулось, каждая фраза обдавала Рика ледяным холодом.
— Все понял, ваше высочество, — Рик отступил с шутовским поклоном. — Я недостаточно аристократичен, в моем кармане не шуршат баксы, и от меня несет свинарником.
— Я этого не говорила.
— Но подумала. Разве нет?
Она разозлилась:
— Только не говори, что можешь читать чужие мысли.
— Это не так сложно. А я — запомни это — на многое способен. Я могу начать жить заново, могу переделать себя. Могу превратить несбыточное в действительность. А ты можешь, капризная принцесса? Ах да, ты вообразила себя исключительной особью, не похожей на других. Но если бы ты выросла там, где вырос я, в тринадцать лет ты бы сделалась вокзальной шлюхой, глотала колеса и жрала водку стаканами. Оттуда нет другой дороги. Впрочем, и это не дорога. Оттуда вообще нет дорог. Оттуда можно только бежать, бежать, бежать… Но никто не бежит… Почему-то никто не бежит. Ни у кого нет сил. На день рождения в десять лет мне насильно влили в рот стакан самогона. И никто… Никто меня не защитил. Я чуть не умер тогда. Или даже может быть умер. А потом ожил. И я убежал. Да, убежал… А они остались там… — он тяжело дышал, как будто стремительный бег, о котором он говорил, все еще продолжался. — Да, я все еще бегу. Но им уже меня не догнать.
— Кажется, обо мне ты знаешь гораздо больше, чем о себе самом, заметила Танчо без прежней уверенности, ошарашенная внезапным монологом.
