— Вас, должно быть, интересует, — рокотал он, — зачем я вам все это рассказываю. — Он слегка улыбнулся и огладил свою бородку. — Это для того, чтобы повысить уровень вашей внушаемости. Вы должны знать, что вас ожидает, должны размышлять об этом. Ваш интеллект, воображение должны начать главную пытку — в вашем сознании.
Я кивнул, стараясь не вникать в суть его слов. В тот момент я пытался найти способ, чтобы выбраться отсюда живым и невредимым. Хорошо, пусть даже не очень невредимым, но выбраться. А что, если я сообщу Форстеру «адрес» Кариновски, просто какой-нибудь вымышленный адрес? Мне тогда удастся выиграть немного времени. Но после этого мое положение станет совсем незавидным.
— Мой метод, — говорил Йенсен, — основан на полной ясности. Я разъясняю свою теорию, отвечаю на все вопросы клиента. Естественно, не всегда мои ответы его удовлетворяют.
— А почему?
— Потому, что все ваши вопросы сводятся в итоге к одной конечной и неразрешимой проблеме. Единственно, что вас интересует, мистер Най, решение древнейшей метафизической проблемы: откуда берется боль? И поскольку я не могу ответить на этот вопрос, по законам моей теории он сам становится источником беспокойства и усиливает страдания клиента.
Все время, что он говорил, Йенсен неотрывно смотрел мне в глаза, очевидно, следя за моей реакцией: наблюдаются ли расширение зрачков, подергивание мускулов лица, высохшие губы, ярко выраженный тремор пальцев.
— Вы хотите что-нибудь сказать о Кариновски? — осведомился он.
— Я не представляю, где он может быть.
— Хорошо, — сказал Йенсен, — тогда начнем.
Он неторопливо вытащил из кармана резиновые перчатки, надел их. Повернулся и стал внимательно рассматривать орудия пыток, развешанные на стенах. Выбрал, наконец, огромные клещи, футов пяти длиной, ржавые несуразные клещи черного цвета. Они бы, наверно, идеально подошли для кастрации быков. Йенсен взялся за ручки, пару раз щелкнул для пробы. Они слегка поскрипывали, однако зев захлопнулся плотно и надежно.
Он потихоньку стал приближаться ко мне, держа перед собой эти огромные кусачки. Я прилип спиной к стене, все ещё не веря в реальность происходящего. Клещи раззявили свои челюсти, подобно отвратительной квадратной пасти морской черепахи. Они медленно приближались к моему лицу три дюйма, потом два — я пытался вжаться в каменную стену затылком, но железные челюсти неумолимо надвигались на меня. Спасения не было. Я попытался было закричать, но мои голосовые связки не могли издать и звука. Я испытывал такой нечеловеческий ужас, что даже сознания не мог потерять.
