– Все не так просто, – возразил Уолкер, ощущая, как натягивается кожа на скулах, и не желая выдать подступившую горечь. Его комбинезон был черным и лоснился от смазки, и он спохватился, что вытирает о штаны руки. Ногти были чернильного цвета.
– Возможно, лицензия будет не на твое имя, – сообщил майор, следя за ним пристальным взглядом.
Уолкер поморщился:
– Так все же, о чем речь? На чем летать и куда?
– Двухмоторные самолеты. Летать днем, в основном по радиомаякам. Ты сделаешь это с закрытыми глазами.
– Закрывать глаза запрещено правилами, – съязвил Уолкер, пытаясь скрыть волнение. – Если, конечно, речь идет о нашей стране.
– И о ней тоже.
– Слушай сюда, майор, я не люблю играть втемную. Последний раз, когда я видел тебя, за тобой числилась пара команд спецназа, орудовавших в холмах Лаоса и Камбоджи. Ладно, я читаю газеты и в курсе, что "зеленые береты" ныне не в чести.
Харгит сухо усмехнулся:
– Несколько генералов в Пентагоне решили, что в армии Соединенных Штатов не должно быть элитных подразделений.
– И они поперли тебя с работы. Но я слышал, что спецслужбы нанимают сотни бывших "зеленых беретов" для отправки в Лаос. Так, по крайней мере, пишут в газетах. Всего я не знаю. Но если ты ищешь кандидатов на то, чтобы геройски погибнуть в Лаосе, можешь сразу вычеркнуть меня из списка. Мне уже довольно постреляли в спину.
Майор засмеялся, глаза его превратились в щелочки.
– Мое предложение не имеет ничего общего с Лаосом.
– И со спецслужбами?
– И с ними тоже.
Харгит вытащил объемистый бумажник из внутреннего кармана и извлек из него сложенную газетную вырезку.
– Видимо, ты читаешь не все газеты.
Вырезка была восьмимесячной или девятимесячной давности, судя по тому, как пожелтела и стерлась на сгибах. Над заметкой в одну колонку и снимком Харгита в берете помещался заголовок: "Береточный майор демобилизован после военно-полевого суда во Вьетнаме".
Харгит забрал вырезку прежде, чем Уолкер успел прочесть первый абзац, аккуратно сложил ее и убрал обратно в бумажник.
– В Южном Вьетнаме погибли мирные жители, и понадобился козел отпущения. Детали не имеют значения – тут замешана политика. Так называемые жертвы по ночам становились вьетконговцами, а днем выдавали себя за законопослушных граждан. Ты же знаешь, как мы поступаем с им подобными, чтобы другим было неповадно. Но эта деревушка числилась среди мирных, и Сайгон поднял страшный хай.
Уолкер пристально взглянул на майора:
– Будь я проклят! И за это тебя вышвырнули из армии?
