— Погодите, Пабло, — Соня запнулась, — но эти вещи, мебель… вам самим они, наверное, нужны.
— Не нужны! — радостно закричал он. — Не нужны! Отец запрещал нам продавать вещи, а мне тоже хотелось чего‑нибудь покупать. Дошло уже до того, что по дому приходилось не ходить, а пробираться! Понимаете, как по узкой тропиночке. Но о том, что вещи нельзя дарить, разговору не было. Представьте, ваше сиятельство…
Чувствовалось, что ему приятно произносить это обращение, — он совершенно свободно общается с аристократкой, пусть и иностранкой. Мало того, она пользуется услугами Риччи. Да она от него зависит! По крайней мере на сегодняшний вечер и ночь.
— …Одно время я даже хотел организовать… что‑нибудь вроде странноприимного дома или гостиницы для бедных, чтобы туда всю мебель можно было отдать. О, я просто мечтал, что в один прекрасный день проснусь в совершенно пустой комнате… То есть в той, где нет никакой мебели, кроме кровати, на которой я сплю…
— И по какому принципу вы носите ко мне в дом мебель? — улыбаясь про себя, спросила Соня.
— Я приказал слугам брать то, что с краю. Теперь Бенито шепнул мне, что по залу — заметьте, раньше это был танцевальный зал! — можно проходить почти свободно. — Его глаза алчно блеснули. — А у вас, я заметил, так много места!
— Для начала, дорогой Пабло, нам нужны спальные места. А потом посмотрим, что еще у вас взять.
Соня уже втянулась в эту игру — «забери лишнее», так что даже и не удивлялась. Она бы еще долго говорила с Риччи, но в этот момент ее взгляд упал на лицо бывшего раба — оно выглядело не то чтобы утомленным, изможденным.
— Прости, Леонид, ты, наверное, есть хочешь? — спохватилась она.
— Это ничего, я потерплю, — хрипло отозвался Разумовский и тут же стал валиться со стула, на котором сидел.
Пабло оказался достаточно быстрым, в отличие от Сони. Он успел подскочить к Леониду и не дал ему упасть.
— Голодный обморок, — сказал он со знанием дела.
— Разве вы тоже врач?
— Нет, я всего лишь знаю, что это такое. Анхела! — опять закричал он, пока Соня только собиралась выйти на кухню и принести чего‑нибудь из еды для Разумовского.
На крик хозяина появилась смуглокожая женщина средних лет.
— Что хочет сеньор? — важно спросила она.
— Молоко у тебя есть?
— Конечно, — так же неторопливо ответила Анхела.
— Принеси сюда поскорее. Кружку молока и ломоть хлеба.
— Но мы готовим ужин на всех, — попыталась запротестовать кухарка.
— Слушай, что тебе говорят! Тащи молоко, и немедленно, пока я не рассердился.
