Девушка с уважением посматривала на Жюстена, который шел рядом с нею, поддерживая под локоть, когда из‑под их ног срывался камень или разросшийся куст колючего чертополоха цеплялся за юбку.
Шедший позади всех Жан Шастейль с удовольствием оглядывался вокруг, весело насвистывая. Как, однако, приятно, вдруг расставшись со свободой, думать, будто впереди ждет тебя жизнь раба, а переменчивая судьба вдруг протягивает руку едва не разуверившемуся в ней человеку…
— Виноват во всем проклятый туман… — рассказывал Жан Шастейль некоторое время спустя, сидя за накрытым столом в доме командора де Мулена.
Мари не пожелала садиться вместе со всеми за стол и теперь помогала Жюстену, бесшумно скользила за спинами обедающих, переменяя им блюда и доливая в кубки испанское вино.
— …Причал вырос у носа лодки как‑то вдруг, так что мне пришлось сушить весла, чтобы ненароком не расшибить их о деревянные сваи. Мы с Мари решили взобраться на него и по возможности оглядеться. Вначале вылез я, подал руку Мари. Княжну мы решили не будить, потому что не собирались оставлять ее одну надолго, а хотели попробовать купить на стоящем у причала судне — нам был виден его темный силуэт — какой‑нибудь свежей еды и порадовать нашу княжну чем‑нибудь вкусненьким. Тем более что у меня было несколько золотых монет, которые нам удалось прихватить с тонущей «Элизабет»…
Мари остановилась подле доктора с задумчивым видом — в ее памяти тоже были свежи воспоминания рокового вечера.
— Мы с Мари заметили на борту у трапа «Эфенди» матроса, который стоял, облокотившись о перила, и, очевидно, вслушивался в звук наших шагов по деревянным доскам причала. Я обратился к нему и спросил, не может ли он сказать, что за населенный пункт, возле которого стоит его корабль, и не можем ли мы купить у моряков немного продуктов. Он некоторое время молчал, соображая, почему мы задаем ему такой странный вопрос, да еще на французском языке, который он знал куда лучше, чем испанский…
— Иными словами, вы, Жан, опять доверились совершенно незнакомому человеку? — сказала Соня.
Шастейль смутился.
— Видно, мне на роду написано, — прокашлявшись, пробормотал он, — сидеть дома и принимать больных. Ни на что другое я попросту не годен.
— Ну зачем уж так себя грызть, — улыбнулась она. — Просто вам, видимо, надо жениться. И тогда ваша жена станет оберегать вашу жизнь от всякого рода мошенников.
— Правда? А мне казалось, что женщины — существа хрупкие, доверчивые и это им нужен защитник.
