Дождь шуршал листьями деревьев.
Так было и три года назад. Три года назад пилот впервые подумал, что останется на Земле. Смешная мысль! Вертолет, который должен был доставлять его на ракетодром, опоздал на семь минут. Только и всего.
Пилот часто думал о Земле. Когда-то, поднявшись в космос, он впервые увидел оттуда Землю. Он мог часами смотреть на голубой шар, окутанный радужной дымкой. Он восторгался красотой Земли и одновременно радовался тому, что смог подняться над ней.
С годами у него появилось другое восприятие Земли, потому что с Землей были связаны многие опасности. Приходилось преодолевать силу земного тяготения, пробивать радиационный пояс, избегать притягиваемых Землей метеоритов.
Пилот любил Землю. Но однажды он поймал себя на том, что думает о ней с непонятной ему самому тоской. Это не была тоска по Земле. И три года назад, ожидая вертолет, он вдруг понял — что это за тоска. Вертолет запоздал на семь минут, и в эти семь минут, стоя под мокрым от дождя кленом, он вдруг с предельной ясностью осознал, что рано или поздно ему придется навсегда вернуться на Землю.
С той поры он всячески избегал бывать на Земле. Он заставил себя не думать о том, что неизбежно должно было случиться.
Пилот внимательно вслушивался в звуки дождя. Невидимые в темноте дождевые струи ритмично стучали по асфальту. Ворчала, фыркала, гудела водосточная труба. Звенели дождевые капли, падали на пластмассовый подоконник. Дождь имел множество голосов, и это казалось пилоту до странности неожиданным.
«Отвык, — думал пилот. — Но я вернусь на Землю. Вернусь насовсем. Тогда мне останется одно — мысленные полеты по мысленным маршрутам. Обидно…» Он рассмеялся. «Доктор прав: мысль сильнее всего. Сильнее и быстрее. Но она не может дать того, что дает человеку дело».
Он вернулся к столу и отыскал подколотый к одному из актов фотоснимок. Это была увеличенная копия отрезка электрограммы. Вдоль снимка разделенные шкалой отсчета времени проходили две серии сложных колебаний; каждая серия представляла собой наслоение множества биотоков. Пилот долго рассматривал снимок. Он смотрел на сплетение изломанных линий и пытался представить себе, о чем думал Генеральный Конструктор в ту десятую долю секунды, когда приборы фиксировали эти колебания.
Повинуясь каким-то своим законам, мысли пилота снова вернулись к Земле. Он прислушался к шуму дождя, подумал, что вообще плохо знает Землю. На краю стола все еще лежала раскрытая книга. Пилот отыскал стихи, о которых говорил врач. Он начал их читать и остановился на строках:
