– Кому неохота, тот пусть не платит.
– Вы и здесь не мелочитесь?
– У нас фирма состоятельная.
– Есть ведь еще и фирма продающая, которая обязана платить налог с продажи.
– Это ее проблема.
– Но, говорят, Чешуяков денег на ветер не бросал.
– Федор Павлович к «Бомбардье» отношения не имел. Торговую сделку я заключал с директором спорткомплекса Хватовым.
– И деньги лично Хватову отдали?
– Нет, через Суханова.
– Наличными?
– Да, такое условие было обговорено в договоре.
– Уверены, что Суханов с Хватовым не погрели на наличке руки?
– В Суханове уверен стопроцентно. О Хватове ничего сказать не могу. Кроме покупки гидроцикла, никаких дел с ним не имел. Если он «погрелся», пусть сам отдувается.
– Документы об этой сделке сохранились?
– Они у начфина, – неуверенно ответил Миончинский.
– Можно их посмотреть?
– На слово не верите?
– Есть древняя следовательская присказка: слово к делу не пришьешь.
– Какое может быть дело о пустяке…
Миончинский явно стал тянуть время. Это показалось Славе подозрительным и он усилил нажим на собеседника:
– Уголовные дела, Евгений Мартынович, часто начинаются с пустяков. Чтобы избежать неприятностей, давайте вести разговор без уверток. Если нет документа, так и скажите. Если есть, покажите его.
После недолгого колебания Миончинский махнул рукой, словно хотел сказать: «А-а, была не была!», и вышел из кабинета. Вернулся он быстро и подал Голубеву ксерокопию договора купли-продажи гидроцикла «Бомбардье». Подписанный размашистыми росчерками Миончинского и Хватова договор был произвольной формы. В нем только указывалось, что клуб «Юнга» покупает у спортивного комплекса гидроцикл за 78000 рублей, но в какой форме, перечислением или наличными, производится оплата, оговорено не было. Для убедительности Голубев дважды прочитал короткий текст договора. Показывая его усевшемуся на свое место Миончинскому, сказал:
– Что-то не вижу здесь условия об оплате наличными.
– Мы об этом с Хватовым устно договорились, – как ни в чем не бывало ответил Миончинский.
– Извините, Евгений Мартынович, несколько минут назад разговор шел не об устном договоре.
– Значит, тогда я оговорился.
– На языке юристов такая «оговорка» называется ложными показаниями.
– Что поделаешь… И на старуху бывает проруха.
– Вы же не старуха, и разговор наш – не праздная болтовня базарных кумушек, где от скуки можно нести что попало, – недовольно сказал Голубев. – Надеюсь, расписка Хватова в получении денег у вас сохранилась?
